Пусть Мстивой Войлич расскажет им, каким осмотрительным и любезным он был год назад. Как Хортим со всеми соглашался, когда ему отказывали раз за разом – княжичу, от которого за трусость отрекся отец, – и как сейчас он созывает людей на смерть.

Он не стал запальчиво-отважным. Вернись к началу – так и не согласился бы на поединок, который стоил бы ему жизни, хотя за годы изгнания и воображал всякое. Но теперь Хортима закалили битвы, и он лучше, чем раньше, понимал, когда брать на себя удар – опрометчиво, а когда – необходимо.

Если княгиня выйдет к народу, а Вилдзе будет подле нее, это ничего не изменит. Сармат-змей не улетит. Ярхо-предатель не отступит. Но все же…

– Я из Гурат-града, и у нас другие порядки. Если люди умирают за нашу родину, мы держимся с ними рядом. – Он пожал плечами. – Я не знаю другого, княжна. У нас так принято.

Догорела одна из лучин. За окном полыхнула молния.

– Думаю, тебе стоит помнить об этом, Вилдзе Витовна. Ведь если богам будет угодно, ты станешь гуратской княгиней.

Он не хотел стыдить ее и говорил осторожно, но Вилдзе все равно потупила взгляд – в полумраке Хортиму показалось, что она зарделась сильнее прежнего. Даже будто бы постаралась спрятать улыбку – быть может, решил он, дело вовсе не в стыде: Хортим упомянул их грядущую свадьбу.

Он зажег еще одну лучину и вставил ее в светец, чтобы хорошенько рассмотреть подарок. Ему казалось, так будет правильнее – после его-то речи. Ворот рубахи окаймлял красный узор, и в нем угадывались маленькие птицы.

– Это соколы, – сказала Вилдзе.

– Очень красиво, княжна, – похвалил Хортим. – Спасибо.

У него потеплело внутри – оттого, что по крыше барабанил дождь, а в покоях было сухо и уютно; оттого, что свет падал на его невесту, и она была довольная и по-девичьи смущенная, и на рубахе Вилдзе вышила соколят – как дань его роду.

На какой-то миг он подумал: что, если он и вправду переживет и осаду Старояра, и всю эту войну? А если у него будут дети, то старших Хортим назовет в честь брата и сестры.

В дверь отрывисто стукнули.

– Мне нужно идти, княже. – Вилдзе оглянулась. – Я буду молить богов, чтобы они сохранили тебя в битве.

Хортим коротко усмехнулся и поклонился.

– Покойной ночи, княжна. И доброго пути тебе и твоему брату.

Она поклонилась в ответ и спешно покинула его покои.

* * *

Хортим не сомневался: однажды найдутся люди, которые станут баять о событиях этой войны. Будут ходить от деревни к деревне, от города к городу, будут приукрашать и перевирать, рассказывая об этих сражениях тем, кто их не видел. Но Хортим – видел.