В ушах у нее стучало, и Кригга не сразу поняла, что шум листвы, который она слышит, это на самом деле не шум, а подражающая ему музыка.

Краем глаза она увидела женскую фигуру и вскрикнула от неожиданности.

– Посади меня, – потребовала Рацлава спокойно.

Она стояла в нескольких локтях от Кригги, призрачно-перламутровая в лунном сиянии. Ее распущенные волосы темнели на плечах. Руки были в черных полосках – должно быть, изрезала ветками. Ладони, как и ткань на бедре, пятнала грязь: упала.

Поморщившись, Рацлава дотронулась до уголка губ, выпустила свирель, и стайка светляков разлетелась в беспорядке. Кригга так перепугалась, что не сразу нашла слова.

– Боги, тебе больно? – Она бросилась к Рацлаве, откинув незаконченную петлю. – Как ты меня нашла?

Рацлава мрачно усмехнулась.

– По реву.

– Нет, я… не про то…

– Проверяла, куда шагать, когда вилась между светлячковыми тельцами. Но меня закружило.

Кригга усадила ее рядом с собой, и Рацлава вытянула ноги.

– Чего рыдаешь? – Она отряхнула ободранные ладони и поежилась. – Земля холодная. Давай быстрее договорим и пойдем.

Кригга хотела бы ответить: «Да так, пустяки», но слова застряли в горле.

– Все неправильно, – сказала она сипло и оглушенно. – Мне нужно было умереть в Матерь-горе.

В ответ Рацлава засмеялась и откинула с лица прядь:

– Дурочка.

– Ты не понимаешь.

– Куда уж мне.

– Рацлава. – Кригга подтянула колени к груди и обвила их руками. Ей стало еще зябче, чем было. – Меня от себя воротит. Я бы хотела вывернуться наизнанку, чтобы никогда себя не видеть… и ты меня тоже возненавидишь, когда узнаешь. Сармат сжег мою деревню, слышишь? А мне с ним было хорошо.

Она хрипнула, уткнувшись в сгиб локтя. Рацлава повела плечами.