– Избегай Сола Беллоу.
Вдали шевельнулось что-то громадное.
– Это что? – сторожко спросил Экер.
– Что что? – осведомился Менг.
– Не лучшее время Эбботта с Костеллой изображать. – Экер был начеку. Он пристально вглядывался – и вслушивался.
– В лагерях
– Ну вот опять. – Экер разобрал отчетливое движенье. – Там, блядь, целая толпа, и мне сдается, намерены они перемещаться в нашу сторону.
– Надеюсь только, не сборище глиномесов. – Менг засвистал. – А если да, тебе пиздец.
– Ишь чего захотел. – Интуиция Экера – не самое надежное из всех его чувств – теперь подсказывала ему, что на них надвигается некая тварь. Она по-прежнему была еще в некотором отдаленье, может, за милю от них, но шаг ее убыстрялся – она из почти-мертвой просыпалась к активной жизни.
– Думаешь, это негритосы! – В голос Менга вкралась нотка оптимизма. – У них в этой черноте блядское преимущество. Но я все равно белизны-то в них пооткрываю. – Язык его прищелкнул.
В голове Экера взорвались осколки белого света. На какой-то миг он смог ясно увидеть, что́ им угрожало.
Под решетчатым небом Аушвица вдруг вспыхнули тлевшие угли неисполненной жизни. Из творильной известковой ямы выродилась в одного колоссального зверя громадная белая масса живых мертвецов и теперь шагала к ним. Тысяча лишенных пенициллина голов смотрела как одна, торча отовсюду в этом море плоти. Кожа твари невозможно туго обтягивала дефектные кости.
Экеру стало тошно, как на О-Уош-Та-Нонге.
Сквозь тьму к ним приближалась величайшая правда и надега, какую только мог породить Аушвиц. Алмазный цокот музыкальных нот исторгался ее мириадами танцующих ног, кости ее лязгали оземь, ее точно-хлопающие ладони подгоняли эту тварь вперед.
Земля затряслась под ногами у Менга и Экера.
– Давай же, требухогон. Положись на меня. Если сейчас не сбежишь… – нога Экера пнула братнину ляжку, – …через пару минут станешь гондоном сатаны.
Может, и примстилось, подумалось ему, но крупный лоскут темноты всего в нескольких ярдах от него выглядел скорей пурпурным, нежели черным. Его вечно-перекошенное восприятие подсказало, что там, где тысячи других могут ничего значимого в перемене цвета и не заметить, были, вероятно, знаки бежать. Сомневаться он не стал. Таща за собою тяжеловесную тушу Менга, а его длинные ноги богомола меж тем чиркнули тьму насквозь, он совершил один могучий прыжок и головою вперед нырнул во всепоглощающий мрак.