Он поглядел на деревянный столб – нет ли там знака, куда ехать. Был. «Путешествующим в сердце Дахау, – гласил он. – Езжайте влево с авеню Ницше, мимо Желтой Заколдованной Церкви к Эмпорию Уменьшенья, далее проезжайте по бульвару Хегеля к Часовне Рассеянья, после чего по площади Расселла к Хоббзову Дворцу Бестелесности. Там и найдете то, чего сердце ваше желает».

– Так, я, кажется, все запомнил. – Херби привел свои передачи в движенье и покатил вниз по склону – и вскоре проехал великолепнейшую усыпальницу на всем белом свете.

Рощица лип вывела его на бульвар Хегеля, где ему навстречу побежал горящий человек и стек ему по капоту.

– Enchante, – произнес Херби. Повращал фарами.

Это и впрямь было благородное приветствие.

– Ладно, всё, проезжай, – сказал полицейский, соскребая с капота Херби клей, – покуда я тебе в выхлоп свою дубинку не засунул.

– Благодарю вас, офицер, – учтиво ответил Херби, и – и вам доброго дня!

Лазарету Красного Креста с дюжиною трупов, раскачивающихся на парадном входе, не удалось пригасить восторгов автомобильчика.

В соре грязи и свалявшегося жира возникло несколько неповоротливых скелетов восьми или девяти футов в вышину.

Они стояли, безмолвно наблюдая за крейсирующим «фольксвагеном».

Затем появился выводок хмурых пигмеев, и эти окружили его своими любопытными рожицами. Амахэггеры были расой крохотных людоедов, изгнанных прочь от их бессмертной царицы Аеши, из романа Х. Райдера Хаггарда «Она».

Любопытно бездвижный пигмей в футболке с надписью «Поп против гомофобии» попытался открыть дверцу.

Херби громко задудел в клаксон.

– Месье, – сказал он, – руки прочь от хрома, будьте так добры.

– Не будь кисляем, – отвечал ему пигмей. – Покатай нас, нахуй.

– Nein! – заверил его автомобильчик. – Вы чересчур вульгарны, чтоб ездить на Шопенхауэре.

Придавив акселератор, Херби быстро покатил к Хоббзову Дворцу Бестелесности.