Небо взяло на себя те сердцедерные излиянья цвета, кото рые Экер обычно связывал со злокачественною неоплаз мою.

– Сегодня вечером. – По всему скрипучему голосу Хитлера потрескивала «Хатиква», сионистский гимн. – Reichsbahn доставляет кластеры Ёбок из усташевых лагерей смерти – густые, склизкие отложенья некротичной ткани (от греческого слова некрозис, «становиться мертвым»), потомков Мельхиседека, легендарного Царя Иерусалима. Так склоните ж свои раковинообразья и будьте начеку к привлекательным крикам страдающих органов.

– Мы не можем тут стоять весь день и праздно трепаться. Люди ожидают фактов. – Барабаны Эрла Палмера, Джона «Бара бандо» Френча и Ника Нокса синкопировали в далекой Долине Хмурого Синяка. ВЖИК-ЧАВК умолк, дабы слушатели ощутили отзвуки своей угрозы. – И факты у меня готовы скатиться с кончика языка; просто обожаю вкус неразбавленного стрихнина.

Глава 12 Дом, милый дом

Глава 12

Дом, милый дом

Лорд Хо-Хо из Цезена

– Ах ты шкодливая проблядь, – пылал восторгом Менг, и жилистая кровь покрывала пальцы его правой руки, – на тебе ж еще ебаное тряпье!

Получеловек располагался на потолке, неуклюже пытаясь совокупиться с двухсотфунтовою мухой; то было величайшее, жирнейшее, влажнейшее и привлекательнейшее насекомое из всех, что ему удалось вывести. Муха металась туда и сюда, а хуй Менга зарылся куда-то в ее хрупкие волоски под слоями семени.

– Пожужжи-же, – понуждал ее Менг, меж тем как мужское достоинство его вторгалось поглубже в одну из нескольких дыр, что он проковырял в мушином теле. К его изумленью, насекомое мурлыкало «Голодный марш Джэрроу».

– Покричи, когда захочешь, чтоб я вызвал неотложку, – произнес Экер, безразлично листая экземпляр «An Phoblacht».

– Никогда еще не доводилось мне страдать от униженья провалившейся поебки, – напыщенно отвечал ему Менг. – Хотя тебе-то и могут занадобиться услуги ветеринара.

От поджидавшего добермана, коего Менг оставил привязанным у себя в спальне, донесся тихий хнык.

– Христосе-на-фаллоимитаторе! – Муха смахнула Менга, протащила его быстрым кругом вверх тормашками по всему потолку – жирные руки его кувыркались, стараясь уцепиться за что-нибудь прочное. Едва ладонь его коснулась ножки изукрашенной люстры, как он туго сомкнул кулак. На пять минут они с рассерженною мухой сцепились в крутящем оргазме, от которого у него стучали все зубы, а застрявший в них клинышек пиздостудня, спертого из ящиков тысяч ебаных блядей, взял и вылетел. Отдай же ему должное, подумал Экер, он самый стойкий солдатик, кого я знаю, всегда готов поиграть в глух-и-нем.