Ладно, подумал он, начнем сначала. «Появившись на свет в полном смысле слова неизвестно откуда…» Стоп, стоп. А надо рассказывать историю своего рождения? Это как будто к воспоминаниям не относится, вдобавок получится целая диссертация, кому это интересно? «Я попал в спецкласс, организованный…» Минуту, а кем, в самом деле, был организован этот класс? Вот этим он никогда не интересовался. К Академии СБК, куда его задним числом относили, он никакого отношения не имел, это Дин помнил точно, лицеев тогда еще не было… Кто же и по какому почину собрал всех этих одаренных детишек, включая и инопланетного чудо-юнца? Наверное, есть какие-то документы… но где их искать? «Верховодила там одна стерва, отношения с которой у меня не сложились с самого начала…»

Он поднял глаза и посмотрел в окно. Ветер раскачивал голые ветви деревьев.

Лицо Хелен он и теперь мог представить в деталях, но вот вопрос – кто же такая она была на самом деле? Десятая спица в колеснице одного из аналитических отделов. Но кто и почему дал ей власть над неокрепшими детскими душами?

Дин снова стал смотреть, как волнуется голый и мокрый лес на склоне холма. Двадцатый год. Время идей, время надежд и восторгов. Какая чудесная мысль! Конечно, собрать всех этих ребятишек в спецкласс, прямо здесь, в Академии! Знакомство с контактными технологиями уже со школьной скамьи! Это наше будущее! Наша грядущая элита!

Разумеется, надежды оказались чепухой, никакой элитой они не стали, ничьими планами это не предусматривалось, и он еще тогда, еще полудетским чутьем разобрал, что вся эта затея – допущенная чьим-то властным недосмотром компенсация психопатических комплексов одного-единственного человека. Хелен бойко самоутверждалась, наверстывая свои жизненные провалы, Диноэл не скрывал своего юмора по этому поводу, и она быстро поняла, что ему удалось заглянуть под ее личину энтузиазма и непредвзятости. Он был весел, по-юношески жесток и прав – а такое простить совершенно невозможно. Что поделаешь, не любят всевозможные лидеры, фюреры и диктаторы, когда кто-то проникает за кулисы их маленьких театров. Преподаватель лютой, но тщательно скрываемой ненавистью возненавидел своего лучшего ученика.

Более всего Хелен – кстати, а сколько ей тогда было лет? – любила играть в объективность. Она обожала изображать мудрого, демократичного Учителя, а временами – просто Бога. Она сразу же заявила – равный ко всем подход, никаких группировок, никаких любимчиков. Те, кто поумнее, тут же закричали, встав вокруг нее, – да, да, равноправие, мы сами станем за этим следить, мы не допустим – и немедленно образовали ту самую мафию фаворитов, с которой так пылко клялись бороться. Дин в этот ближний круг не вошел. Он был постарше, уже побывал в экспедициях, уже пропитался вольным духом Контакта, и традиционная для полевиков неприязнь к начальству успела пустить в нем глубокие корни.