Веки Асмарраха тяжело опустились и поднялись. Всепожирающий пожар отступал.
– Повтори, повтори, что ты сказала? – в хриплом голосе все еще звучала сталь.
– Подари мне жизнь своего врага, господин, ради того, кто живет во мне! – словно эхо откликнулась я.
Самириец слегка выпрямился, давая поверженному противнику вздохнуть.
– Никто другой не смог бы остановить меня! Но ты не стоишь и слезинки этой женщины! Поклянись, что будешь служить ей и ни словом, ни делом не пойдешь против ее воли!
Энмер, все еще не до конца осознавший, что избежал гибели кивнул.
– ПОКЛЯНИСЬ! – взревел Асмаррах, снова нажимая клинком на горло.
– Клянусь! – еле слышно отозвался юноша, закрывая глаза.
Но самирский наследник одним рывком вскочил на ноги, поднимая врага за собой.
– Поклянись громко! И признай свою вину!
Колени Энмера ходили ходуном, и он упал бы, не держи его за плечо Асмаррах.
– Громче! Пусть люди и Боги услышат это!
– Клянусь! То послание… я забрал твою печать и…
Его слова потонули в возмущенном шуме. А я все плакала на холодных камнях, не в силах остановиться. Душа, разорванная в клочья, болела так, что темнело в глазах.
– Завтра в храме мы решим твою дальнейшую судьбу и судьбу все тех, кого ты заставил воевать за себя! Сейчас же не время и не место! – прогремело над головой.
Запах костра и горьких трав лишь на мгновение коснулся меня. Сильные руки обняли, поднимая с земли, но лишь для того, чтобы передать на руки Гаруулу.
– Прости меня, ты хорошо мне служишь, я не забуду! – фраза относилась не ко мне. Он просто отдал меня! Почему? Но говорить я уже не могла.