Барунко кивнул.

С отчаянно бьющимся от волнения сердцем Плакса выскользнула следом за остальными на улицу.

Перед ее взглядом промелькнул Симон, который, беззвучно крича, сражался с безголовым мертвяком. Оба вцепились в голову госпожи Громкий Слух. А потом Плакса увидела, что почти вся толпа состоит из неупокоенных, по большей части безголовых, хотя у некоторых имелось по две и даже три головы, безыскусно пришитых к плечам. Другие размахивали множеством рук и ног, торчавших из изуродованных тел. Посреди этой бурлящей толпы в ужасе кричали горожане и дворцовые стражники, с которых сдирали доспехи и которым отрывали уши и выколупывали глаза. То тут, то там взмахи мечей перемежались сочными ударами или дикими воплями. В воздух взмывали копья, кулаки и вилы. Барунко протолкнулся мимо нее.

— Праздник! — заорал он, шагая в толпу.

— Нет, Барунко! Подожди!

К ее крайнему удивлению, Барунко повернулся.

— Нужно собрать остальных! Найти укрытие! Где угодно! Нужно убираться отсюда!

Нахмурившись, он кивнул:

— Ладно. За мной!

Повсюду валялись мертвые демоны. Посреди них, яростно сверкая глазами, стоял Крошка, весь в крови и синяках. Слева и справа от него расположились Блоха и одноглазый Мошка, который перебирал на ладони с десяток глазных яблок, вероятно в поисках наиболее подходящего.

В дверях наконец появился Стек Маринд с Тульгордом Визом на закорках, и Шарториал, оставшаяся почти голой после схватки с несколькими демонами, поспешила к нему. Проскользнув за их спиной, Борз Нервен ввалился в аптеку, направившись прямо к полкам в задней ее части, где виднелись ряды флаконов, пузырьков, бутылок и банок.

Апто поправил остатки своей тюремной робы.

— Что ж, нам пришлось нелегко, — проговорил он. — Если бы не моя больная спина, я бы обязательно к вам присоединился. Наверняка вы все понимаете…

Шарториал что-то сказала — вероятно, нечто нелестное по отношению к Апто, — и Стек Маринд, осторожно положив Тульгорда Виза на пол, выпрямился и направился к критику.

Тот попятился:

— Что не так, сударь? Сами же видите: мы все остались живы! Ничего не… эта женщина лжет! Все, что она говорит, — ложь!

— Не убивай критика, — сказал Крошка. — Крошка сам убьет критика.

Стек оглянулся:

— Не в этот раз. На этот раз Стек Маринд сам вынесет справедливый приговор…

— Нет! Это Крошка вынесет приговор! Справедливый!