Хозе сунул монтировку под сиденье и поднялся в кабину.

– Да залезай уже! А то на обед не успеем. Лично я не хочу с пустым животом ещё полночи шататься.

– Тебе и не придется.

Новость о смене режима работы напарник воспринял неоднозначно. Возможность проводить больше времени с девушкой его, конечно, порадовала, но факт нежданно свалившегося муниципального заказа насторожил. Казалось бы, какая разница простому работяге, где, что и когда делать, а вот поди ж ты…

Я невольно задумался, пока шел домой. О странном, почти необъяснимом, но стойком недоверии к действиям высокого начальства. Этому ведь должна быть причина, правда? Тому, что простое поручение, спущенное с уровня городских властей, вызывает не желание добросовестно его исполнить, а наоборот, тормозит мыслительные процессы.

Саботировать никто не пытается, слава богу. Хотя бы потому, что это все-таки чревато наказанием. Но энтузиазма нет. Если бы Эста принес свои бумажки не из-за меня, а просто в силу обстоятельств, скажем, в рамках общей разнарядки, Долорес явно не торопилась бы пускать их в работу. Тянула бы весь возможный срок. Весь вопрос, почему?

Что-то нелепое и неважное, на что никогда нет желающих? Вряд ли. Общегородские нужды не могут быть совсем уж бессмысленными. Максимум казаться таковыми, как вещь, равно необходимая всем. Когда проблема конкретная и персонализированная, она, конечно, более понятна. По крайней мере, не возникает вопросов, решать её или нет. А вот если речь идет о общественно значимых вещах, отношение мигом становится другим. Меня же лично это не волнует, не затрагивает, не мешает, не отвлекает, не приносит убытков, не раздражает? Ну и бог с ним. Значит, само как-нибудь наладится.

Плохой признак, кстати. Подобные настроения говорят о хрупкости существующего общества. Если народ начинает воспринимать обращения властей враждебно…

Точно. Так и есть. Отсюда и настороженность, и медлительность, и отсутствие энтузиазма. Потому что власть – враг. Ну, на худой конец, просто неприятный сосед, от которого невозможно избавиться, но и от помощи которому почти всегда удается отвертеться. Или помочь так, чтобы лишний раз не обращался.

В принципе, все понятно. Естественно даже. Как можно рассчитывать на народную любовь, если город перегорожен непреодолимыми барьерами? Ладно бы только физиологическими, так ещё и мораль задействована. Стихийно, совершенно бесконтрольно сложившаяся, что самое страшное.

Интересно, сенатору в голову хоть раз приходили такие же мысли? Не уверен. Результатов-то не заметно. Значит, думает по большей части о чем-то другом. О семье, например. О доме…