– За успех, – сказал Грайт, подавая мне полную чарку. – Имей в виду, это гораздо крепче вина, выдержки два раза по шесть лет, из королевских подвалов – а его величество, даром что мерзавец и прислужник ватаков, бурды в винных подвалах не держит, знает толк… Думаю, напиток крепче вина тебя не испугает?

– Вот уж ничуть, – уверенно сказал я.

В самом деле, нет винца сильнее пограничного молодца… Вспомнив читанную в каком-то историческом романе поговорку «Нам, казакам, нипочем, что бутылка с сургучом!», я привычно выдохнул воздух и осушил чарку до дна. Глотку немного обожгло, в желудке моментально разлилось приятное тепло. Это было что-то вроде отличного коньяка, к тому же двенадцатилетней выдержки – что ж, короли издревле знали толк в первоклассном спиртном…

Грайт подсунул мне открытую коробочку, где лежали какие-то темные ломтики, усыпанные чем-то вроде желтых и зеленых крупных перчинок, сказал:

– Смело можешь закусывать, точно известно, что для людей из вашего мира это не отрава…

Когда это закуска для хорошего коньяка была отравой для бравого пограничника?! Я лихо закинул ломтик в рот и не прогадал – это было копченое мясо в специях, таявшее во рту, – очень может быть, тоже с королевской кухни. Дворяне-подпольщики, как уже подмечено, предпочитали максимальный комфорт – что нисколько не умаляло моего к ним уважения…

Грайт налил себе до краев, выпил, лишь чуть поморщившись, сжевал мясо.

– А мне? – воскликнула Алатиэль, до того сидевшая смирнехонько и паинькой слушавшая наш разговор.

Грайт, чуточку поколебавшись, все же налил чарку до половины и подал ей, предупредив:

– Только осторожнее, Алатиэль. Крепче вина ты еще ничего не пила, так что поберегись…

– Ерунда! – отрезала наша амазонка. – Я видела, как вы пили. Значит, и я смогу…

Старательно выдохнула полной грудью и опрокинула чарку в рот. Как и следовало ожидать, последствия оказались знакомыми: она посидела с разинутым ртом и вытаращенными глазами, на которые навернулись слезы, потом отчаянно раскашлялась. Грайт, похлопав ее по спине, подсунул коробочку с мясом, и она кое-как прожевала ломтик. Утерла глаза рукавом и сердито бросила:

– Жидкий огонь какой-то! Как вы это пьете?

– Богатая практика, – коротко ответил Грайт. – Ничего, сейчас тебе полегчает, посмотришь на жизнь по-другому…

Я с ним мысленно согласился. В самом деле, вскоре ее щечки раскраснелись, она заулыбалась. Не опьянела, конечно, однако пришла в самое хорошее расположение духа, чего и следовало ожидать от человека, принявшего хорошую рюмку отличного коньяка. Посидела немножко, благодушно взирая на нас и окружающий мир, потом заявила: