Со временем этот разговор забылся. То есть мы про него больше старались не вспоминать. При этом не знаю, как Тим, а я постоянно к нему возвращался, представлял себе старую поблёкшую фотографию из чилийской газеты и размышлял, что же всё это на самом деле может значить. Если был этот Томми Ти, этот «человек с другой стороны», и вся его история – правда, во всяком случае, в том, как она изложена в заметке, возможно, я в своих представлениях о реальной форме и природе нашего мира ещё ближе к истине, чем мне представлялось до сих пор. Возможно, цель нашей экспедиции не так уж глупа, отчаянна и безнадёжна. Границы мира каким-то образом преодолимы. Купола не может не быть, но тот же Томми Ти миновал преграду, даже не догадываясь о её существовании. Интересно, что он для этого сделал? Разогнал вездеход до огромной скорости? Провалился вместе с ним в трещину? Нашёл какие-нибудь очередные фантастические «врата»? Заснул в нужный момент, наконец?

Само собой, я попытался найти хоть какие-нибудь концы в интернете, но тщетно. Никаких упоминаний ни о той заметке, ни о Томми Ти не обнаружилось. Ещё бы, сто лет – срок немалый. Кое-что, конечно, остаётся, но когда ищёшь конкретику, она оказывается той самой иголкой в стоге сена, да и стог за это время вырастает до размеров средней горы.

Между тем, работы по постройке дирижабля велись и велись успешно, так что не прошло и года, как Кукро буднично объявил:

– Всё, друзья мои, дело сделано. Можете отправляться в путь.

Как ни ждали мы этого дня, новость застала нас обоих врасплох. Ещё примерно неделю мы потратили на сборы, хотя могли бы управиться гораздо быстрее, благо всё было заранее предусмотрено и готово. Но уж слишком реальным сделалось расставание с нашими женами и детьми, которое до тех пор казалось чем-то далёким и потому нетрудным. Нет, сказать близкому человеку «Ну, бывай, надеюсь, скоро увидимся», когда только и можешь, что именно надеяться, очень и очень тяжело.

Основные дела я, разумеется, уладил загодя, ещё когда мы всем семейством жили некоторое время в Италии. Там мы с Фрианой официально расписались как муж и жена, и я оформил на неё доступ к моему банковскому счёту. Банкам я, разумеется, нисколько не доверял и не доверяю и предпочитаю пусть бумажную, но наличность, однако в качестве некоторого резерва суммы накопившейся там зарплаты, а также деньги от продажи родительского ресторана, были бы неплохим подспорьем на случай, если бы кто-нибудь из моих потомков зачем-нибудь решил вернуться в Европу.

Накануне вылета мне приснилась Уитни. Собственно, приснилась мне не она, а Пеппи, однако я почему-то сразу понял, что передо мной именно Уитни. Сон выглядел реальным, как бывает, когда не только видишь и слышишь происходящее, но и ощущаешь всё вплоть до запахов. Наутро, увы, я уже не помнил точных слов, сказанных Пеппи-Уитни, но точно помнил их смысл, который сводился к следующему: теперь мы станем гораздо ближе друг другу, и она откроет мне больше, чем могла открыть раньше.