Деревня была невелика, и к хижине Траяна, бревенчатой халупе с щелями, заделанными мхом, пришли быстро. Но для Верия короткий путь превратился в безумный хоровод из криков, причитаний и злорадного хохота. По покосившимся плетням, по стенам сараев и изб скользила юркая девичья тень. Накрывший его приступ не шёл ни в какое сравнение с прошлыми.

У крыльца околачивалась пара легионеров, походивших на часовых у деревенских ворот, как матёрые волкодавы походили на бродячих шавок. Когда Верий попытался подняться к двери, на плечо легла тяжёлая ладонь.

— Что забыл тут?

Верий бросил взгляд на ближайшего послушника в нелепой надежде, что объясняться придётся не ему, но вспомнил, что тот немой.

— Дело к Траяну.

— Приходи утром. А лучше не приходи вовсе.

От плохо скрываемой угрозы в голосе легионера у Верия вздыбились волосы на затылке — не от страха, страха практически не было. Ему нестерпимо захотелось врезать придурку, посмевшему его задержать, повалить на землю и отпинать до кровавой пены, а после наделать дырок мечом и посмотреть, как быстро он истечёт. Верий уставился в глаза храбрецу и сказал, не слыша себя из-за буйства призраков, требовавших смерти:

— Убери руку, дерьма кусок. У меня санкция на арест Траяна.

Солдат, казалось, что-то понял нутром — боевой опыт вырабатывал у людей чутьё на неприятности, — однако оскорбление подействовало на него, как горящая головёшка на склад масла. Вспыльчивость — ужасная черта для людей, зарабатывающих на жизнь убийствами, отстранённо подумал Верий. Именно что отстранённо — он воспринимал тело отдельно от себя. Это его, тело, разрывало от вины, ярости и безумия. Это оно увернулось от летевшего в нос кулака, оно обнажило меч и распороло легионеру голень. Тот повалился, дико завопив, и тело смахнуло ему голову. Замах вышел кривой, и клинок застрял в основании шеи. Тело наступило на грудь мертвеца и с натугой вытащило гладиус.

— Найдутся ещё ублюдки, решившие помешать законному аресту?

Второй солдат выхватил меч.

— Какого хера?.. — Восклицание потонуло в хрипе, когда к нему подскочил балахон. Пальцы послушника облепила полупрозрачная серебристая плёнка. Маг вонзил их в кадык часового, пробив шею насквозь.

— Благодарю, — отсалютовал ему Верий.

Из соседних домов выскочили заспанные офицеры, держась за оружие, кто-то заорал про нападение. Верий не представлял, как именно проводились задержания, но подозревал, что перегнул палку. Однако залихватское отчаяние подталкивало к размаху. Он крикнул, обращаясь к хижине:

— Именем его императорского величества Ромула Третьего, легат Траян объявляется преступником и подлежит задержанию! Любой, кто посмеет помочь ему, будет считаться пособником, любой, кто окажет сопротивление, будет убит.