Внезапно на нее накатило одиночество такой силы, что оно граничило с отчаянием. Весь этот пейзаж, казалось, отторгал ее. Она была здесь чужой, не такой, как они. Здесь очень просто было поверить, что никаких джиннов не существует. Интересно, скованный железом джинн тоже так себя чувствовал?

Пожалуйста, взмолилась она про себя, пусть он окажется здесь и живой.

Стоя за дверью туалета, Тоби терпеливо ждал.

Минута. Вторая. Пусть портье ест свой ужин. Если Тоби повезет, он закрутится и не обратит внимания на то, что мальчишка-посыльный не выходил через вестибюль. Телеграмма, которую он отдал портье, была пустышкой, чистым бланком – и за это он вполне мог вылететь с работы. Но ему необходимо было увидеть эту женщину, которая знала что-то такое, чего не должна была знать Хава Леви.

Он вышел из туалета и отыскал лестницу, устланную мягкой ковровой дорожкой. На каждом повороте он останавливался, чтобы прислушаться, но за все время подъема на восьмой этаж ни разу никого не встретил. Его расчет оправдался: вечерняя суматоха еще не успела начаться.

Номер 812. Он с колотящимся сердцем достал из сумки еще один конверт и постучал в дверь.

София, дрожа, стояла у открытого окна.

Джиннии не было уже минут пять. Разумеется, Дайма не могла не захотеть осмотреться; жаль только, София не сообразила предварительно вытереться и переодеться во что-нибудь более теплое. Еще минута, затем другая – и она начала замерзать и тревожиться. А вдруг Дайма не вспомнит, какое из зданий их отель? А вдруг она заблудилась там, в темноте? Вряд ли ей раньше доводилось перемещаться по городу. Ну конечно, не доводилось. София совершенно ее не подготовила. Она просто открыла окно и сказала: лети. Ее страшно колотило, недели путешествия и морская болезнь высосали из нее все силы, но она сама виновата; она сглупила и теперь не могла даже отойти от окна – вдруг Дайма будет ее искать?

В дверь постучали. А вдруг это она? Вдруг она влетела не в то окно и теперь голая стоит в коридоре? Превозмогая дрожь, София поплотнее запахнула халат, на подламывающихся ногах подошла к двери и негнущимися пальцами повернула ручку.

– «Вестерн Юнион», мисс, – сказал Тоби появившейся на пороге женщине с мокрыми волосами и в халате. – Вы, – он бросил взгляд на конверт с вымышленным именем, – Анна Смитфилд?

Он ожидал, что она скажет ему: «Нет, молодой человек, вы ошиблись номером» и выругает его за то, что выдернул ее из ванны, вместо того чтобы просто оставить конверт на стойке портье. Но она лишь побелевшей рукой вцепилась в дверную ручку. Ее страшно трясло. Губы у нее были синие.