– Я с радостью бы послушал.

Старую или новую?

Он улыбнулся.

– Расскажи мне о скованном железом джинне.

О, у этой истории множество вариаций.

– Так расскажи мне их все.

Она одобрительно засмеялась.

Конечно. А потом – если мы не придумаем себе никакого более интересного занятия…

Языки пламени снова защекотали его, и потолок Амхерста поплыл перед его глазами.

…ты сможешь рассказать мне, какая из них наиболее близка к правде.

Тоби стоял на углу Аллен- и Деланси-стрит, глядя на витрину пекарни Радзинов.

Внутри он не бывал ни разу. Когда они с мамой шли куда-нибудь по делам мимо, она всегда торопилась поскорее оставить пекарню позади, мрачнея от застарелой обиды. Даже просто стоя на тротуаре перед витриной, Тоби чувствовал себя так, как будто совершает предательство. Он прекрасно знал, что мама сейчас у себя в прачечной, но все равно поймал себя на том, что то и дело озирается по сторонам. Впрочем, по сторонам он сегодня озирался весь день – с тех пор, как выбежал из отеля «Эрл». При воспоминании о 812-м номере по спине у него начинали бежать мурашки; оно не давало ему покоя, делая его улыбку нервозной и неискренней, по причине чего чаевых он сегодня получил вполовину меньше обычного. В другой жизни он мог бы прийти домой и сказать: «Мам, я сегодня носил телеграмму в отель „Эрл“, и, по-моему, у них там живет нечистая сила!» Но он ни слова не сказал ей ни об отеле, ни о том высоком мужчине из Маленькой Сирии, ни о чем бы то ни было еще. Она просто заявила бы, что все это вздор, полным напряжения голосом.

Мало-помалу все начинало складываться в стройную картину. Сирийский мальчик, который говорил о миссус Хаве с выражением моряка, увидевшего русалку. Ее бывший любовник, замуровавший себя в пустом здании, которого вытащило на свет оскорбление на идише. Нечистая сила в отеле «Эрл». Его мать, захлопнувшая дверь в квартиру перед носом у миссус Хавы. Его отсутствующий отец. Злой ухмыляющийся старик из его ночных кошмаров. Все это вместе намекало на нечто такое, что он не в состоянии был ни увидеть, ни облечь в слова, но постоянно ощущал рядом, сколько себя помнил, – нечто, лежавшее за пределами познаваемого мира и опутывавшее его жизнь темной липкой паутиной. И если он сейчас бросит попытки понять, что это такое, то упустит шанс узнать правду. Поэтому он пойдет в пекарню Радзинов, туда, где берет начало вся эта история, и попытается разузнать все, что сможет.