Ну да. Неужели ты сам не видишь?

Она взяла его за запястье, сомкнув пальцы на железном браслете.

Он некоторое время молчал, не сводя глаз с ее руки. Потом сказал:

– Джинния, ты должна знать, что если я вернусь с тобой в пустыню, я, конечно, изменюсь. Но и ты изменишься тоже.

Она нахмурилась.

Что ты имеешь в виду? Почему я должна измениться?

– Я буду влиять на тебя, даже сам того не желая. Я буду употреблять всякие дурацкие человеческие обороты, и они укоренятся в твоем сознании, хотя ты будешь клясть меня за это – и однажды, вместо того чтобы сказать мне, что ты «злющая, как мать гуля», ты, сама того не желая, скажешь, что у тебя «кровь вскипает при одной мысли об этом». Это неизбежно произойдет.

Она издала нервный смешок.

Но это же глупость какая-то. Я никогда бы так не сказала.

– Поначалу – да. Но со временем…

Тогда просто не делай этого, с возрастающим раздражением сказала она. Забудь эти свои «дурацкие человеческие обороты», и мне не придется меняться. Все будет хорошо.

Он покачал головой.

– Но тогда я просто снова буду скрываться.