Он задумался над ее словами, потом покачал головой:

– Она была совсем ребенком, а я сломал ей жизнь. Даже если это каким-то образом закалило ее волю, не думаю, чтобы она была мне за это благодарна.

Он устремил взгляд мимо джиннии, словно ожидал увидеть парящую рядом с платформой Софию, дрожащую в потоке восходящего воздуха.

Джинния приблизилась к нему вплотную, вновь завладев его вниманием.

Ты столько времени отказывал себе в удовольствиях, и все из-за одного неудачного случая. Ты всегда был так… так к себе строг?

Он улыбнулся и лениво запустил руку в ее волосы.

– Не всегда. Было время, когда подобные вещи совершенно меня не заботили. Иногда я жалею, что оно осталось в прошлом.

Пустыня поможет тебе, прошептала она. И я тоже. Ты снова станешь тем, кем был раньше, когда покинешь этот город.

Его лоб прорезала морщинка.

– В определенных вещах – да. Но я навсегда останусь закованным в железо.

Да, разумеется, но необходимость скрываться калечит тебя вдвое сильнее! Я это тебе не в укор, уж кто-кто, а я понимаю, каково тебе приходится. Но представь себе только, какая это свобода, какое облегчение – не думать с каждым рассветом: а что, если сегодня кто-нибудь из них узнает, что я такое?

Он притянул ее к себе, его пальцы скользили по ее коже, но теперь они остановились.

– Вообще-то, за эти годы несколько человек узнали мой секрет. Более того, они помогали мне скрываться.

Арбели, произнесла она, вспомнив имя с клочка бумаги из сумки Софии. Он был жестянщиком?