Мир вокруг постепенно начинал меркнуть; она увидела в воздухе золотистое мерцание. Дайма? Она попыталась прищуриться, сфокусироваться, но боль становилась сильнее. Зато ей было тепло. Почему ей так тепло?

«Наверное, я умираю», – подумала она.

Незримая джинния парила над ней, глядя, как лицо Софии становится все бледнее и бледнее, а кровь из раны в животе капает на ступени. Она не очень разбиралась в человеческой анатомии, но выглядело это довольно пугающе. София умрет? Она содрогнулась при воспоминании о пуле, которая прошла сквозь ее тело; даже сейчас она ощущала внутри себя какую-то ужасную неправильность, как будто там неким образом до сих пор находился тот крохотный кусочек металла.

Они добрались до низа лестницы и вышли в переулок. Шофер, который из соображений конфиденциальности ждал хозяйку в машине у черного хода, не глуша мотор, при виде них выскочил из-за руля и бросился на помощь. Они вместе погрузили Софию на заднее сиденье, уложив ее голову на колени к Джулии и заткнув рану на животе скомканным траурным плащом. После непродолжительного спора, куда лучше ехать – больница Сен-Винсент была ближе, зато Дом вспоможения лучше, – «Олдсмобил», набирая скорость, выкатился из переулка.

Они помчались по Западному Бродвею на юг, в направлении Дома вспоможения. Шофер непрерывно жал на клаксон и проскакивал перекрестки на опасной скорости, в то время как Джулия смотрела на потерявшую сознание дочь. За это время она стала совсем взрослой женщиной, черты ее утратили девическую мягкость, косы были уложены вокруг головы, как у древних скандинавских королев. На висках уже серебрилась первая седина, в уголках глаз змеились тонкие морщинки. «Господи, – взмолилась Джулия про себя, – пожалуйста, только пусть не окажется, что я ее убила».

Джинния, не оправившаяся еще от собственных ран, с трудом поспевала за «Олдсмобилом» по воздуху, страшась, что если упустит Софию из виду, то больше никогда ее не найдет. Только не умирай, думала она. Не оставляй меня одну в этом кошмарном городе. Это не должно было иметь никакого значения – подумаешь, всего-навсего одна человеческая жизнь, крохотная капля в море других таких же жизней, – и тем не менее при мысли о том, что София может умереть, джиннию пронзала мучительная боль…

Стоп.

Она замедлилась, чувствуя, как ощущение неправильности становится все сильнее.

«Олдсмобил», взвизгнув шинами, свернул на Джей-стрит и остановился перед Домом вспоможения.

Санитары подняли Софию с колен матери, бережно уложили на носилки и понесли внутрь. Врачей оповестили заранее, и ее уже ждали в операционной. Пуля застряла в брюшной полости пациентки; ее необходимо было извлечь и остановить внутреннее кровотечение. Медицинская сестра аккуратно сняла с Софии одежду, чтобы обследовать рану, – и джинния в воздухе над Западным Бродвеем закричала от боли. Она встряхнулась, попыталась сделать глубокий вдох, потом вспомнила, что джинны не дышат.