После того, как зрение адаптировалось к яркому свету, Антон изучил пластины внимательней. Соединенные между собой металлическими перепонками, они с большой вероятностью были изготовлены по тому же принципу, что и «янтарный» аккумулятор, питающий энергетическую систему графского дома. Если каждая такая пластина могла запитать несколько лампочек, то можно себе представить, какую мощность вырабатывают сотни и тысячи таких элементов. Это чуть ли не целая электростанция. Судя по количеству пластин, сырье для их изготовления находится в избытке, но осталось непонятным, что это за «янтарь» и откуда он берется.

По обе стороны анфилады следовали светящиеся арочные проемы, уходящие под прямым углом, затем несколько дверей подряд, каждая из них поражала размерами и изысканностью отделки – лакированное красное дерево, фигурные накладки из меди или бронзы придавали дверям средневековое великолепие.

Впереди пол плавно шел под уклон и переходил в пандус, завершающийся двустворчатыми воротами. Как и все конструкции в этом странном помещении, створки ворот поражали своей массивностью и громоздкостью. Инкрустированный сверкающими камнями, узор на воротах составлял уже знакомое Антону стилизованное изображение перевернутой масти пик. Глаз обвивающей кадуцей змеи горел яростным голубым огнем.

Но самое удивительное их ждало впереди. После ряда богато изукрашенных дверей проход расширился и неожиданно они очутились на открытой площадке, напоминающей платформу для посадки и высадки пассажиров метро. Справа платформа обрывалась, открывая вырубленный в скале тоннель с нитками рельсов, откуда явственно тянуло холодом. С одной стороны чернело уходящее вдаль жерло, а с другой тоннель заканчивался глухой стеной. Это был тупик.

В тупике стоял локомотив.

То есть на самом деле это транспортное средство могло быть чем угодно. К тому же у него не было даже трубы, которой полагается быть у настоящего паровоза. Но все остальное – будка машиниста, колесные пары с кривошипами, дышлами, буксами и рессорами, все очертания, вся его стремительная геометрия кричала о том, что эта штука создана для того, чтобы передвигаться по рельсам.

Стальные сухожилия локомотива были натянуты как струны. Казалось, сейчас раздастся гудок, дернутся шатуны, звякнут буфера, колеса закрутятся и поезд запыхтит, набирая ход, чтобы через минуту скрыться в черном жерле тоннеля.

Выкрашенный в черный и красный цвета, локомотив выглядел как новенький, сияя под лучами искусственного солнца. Изящная подножка из двух ступеней вела к единственной двери с ручкой в виде штурвала.