– О чем ты?! Я не работал ни на какого полковника! Я был артист цирка!
В его глазах – беспримесный, детский восторг:
– О боже, Макс. Ты и правда
– Товарищ Шутов! Там мужики на площади у оружейного склада! – в харчевню вбегает Пашка. – Совсем помрачились! Требуют им выдать стволы и взрывчатку для охоты на оборотней! Вас ребята срочно зовут…
Он застывает, заметив, наконец, барона фон Юнгера. Таращится растерянно на его разбитое в кровь лицо и на мои измазанные красным костяшки, на мой револьвер, валяющийся в куче осколков:
– Товарищ Шутов… вы этого гражданина что – арестовываете?..
– Представь, Максимка, сколько интересного я расскажу на допросе! – ухмыляется Юнгер.
– Товарищ Шутов, а почему он вас называет Максимкой?!
– Гражданин обознался, – я смотрю в голубые, безумные глаза Юнгера и почему-то не могу отвернуться. – Дай мне свой автомат, рядовой, – я протягиваю руку, не глядя на Пашку.
– А ваш револьвер… поломался? – спрашивает он, но послушно сует мне автомат.
– Бессмысленно, Макс, – кривится Юнгер. – Автомат тебе не поможет…
В его глазах – уверенность, наглость и скука…
…Я видел такие глаза у льва. В прошлой жизни. Когда я был цирковым. В шесть лет мне поручили кормить не только собак и кошек, но и хищных животных.
– Ты, пацанчик, никогда не смотри в глаза хищнику, – лениво посоветовал укротитель. – Но если уж все-таки посмотрел – не отводи взгляд. Смотри на зверя уверенно. Он должен поверить, что ты сильней.
Я спросил:
– Как же я заставлю его поверить?