– Ну, мисс Трулав, в таком случае, я полагаю, вы уже сами знаете, каков будет мой ответ. Разве служил бы я капелланом в тюрьме, если бы не верил в то, что человек может исправиться?

– Нет, конечно. Но очень часто – и особенно в тюрьме – меня мучит вопрос: в какой момент человек теряет голову настолько, что ожесточается? Со мной так грубо обошлись именно те, к кому я всегда была добра. Я всегда думала, что они раскаются. Но теперь… Я не знаю, как мне поступить.

Он сцепляет руки. Кажется, мои вопросы застали его врасплох.

– Простить можно все, мисс Трулав. Но не все умеют прощать. Господь не оставит своей милостью того, кто, в свою очередь, не пренебрегает милостью Божией. Но не все люди выбирают путь праведный. Некоторые идут своим, иным путем. И это неизбежно.

В этот момент я кажусь себе такой никчемной и беззащитной. Столько лет изысканий в области френологии и теологии… – и вот результат: форма черепа человека не меняется, а Слово Божие далеко не всегда преображает человека. Кажется, земля уходит у меня из-под ног.

Может, нужно смириться с этим? Принять то, что некоторые люди рождены плохими и останутся таковыми на всю жизнь?

– А что же с теми, кто сбился с пути истинного, мистер Саммерс? – У меня дрожит голос, как у совсем наивной и маленькой девочки. – Которых мы никак не можем вернуть? Что же с ними?

Он смотрит на меня с такой грустью в глазах:

– Боюсь, у Господа к ним такое же отношение, как и у закона, мисс Трулав: злодеяние должно быть наказано.

47. Рут

47. Рут

Любовь… Нежность… Когда-то я испытывала эти чувства. И когда-то, очень давно, я умела прощать, потому что в глубине души была доброй.

Мне надо снова отыскать в себе эти чувства. И сделать это надо прямо сейчас.

Моя игла снова и снова ныряет в цветной ситец. Она ищет вместе со мной. Но на ее кончике так ничего и не появляется. Исцеление. Здоровье. Ну где-то же они должны быть!

Сумерки постепенно заползают в комнату через окно. Я отодвинула все занавески. На улице уже довольно темно. Видно только несколько тусклых фонарей. Чайки кричат все реже и тише.

Откуда я могла знать? Она всегда была такой резкой и бесцеремонной. Этот ее вечно гордо вздернутый носик, словно рядом плохо пахнет и этот запах исходит именно от тебя… Нет! Я не смею сейчас думать об этом! Только о хорошем! Только аккуратные, ровные и нежные стежки!

– Рут, чем ты занята? Нам нужна твоя помощь!

В комнату ворвался Билли и уставился на меня. Под его синими глазами появились темные круги. Он закатал рукава, отчего стали видны сильные руки, покрытые редкими волосками.