– Кейт совсем плохо!

– Я сейчас поднимусь!

– Мама хочет, чтобы ты… Погоди, а что ты опять шьешь? Это что – занавески?

И вот я опять сгораю от стыда. Как же мне объяснить все ему?

– Я шью шаль. Для Ке… Для хозяйки.

– У нее достаточно шалей, Рут!

– Ей нужно… Ей… – Нет, все не то! Я молча качаю головой. У меня нет времени объяснять ему… – Скажите мне, сэр! – почти потребовала я, набравшись смелости. – Это действительно она? Неужели она сама пошла в полицию и рассказала им все?

Пару секунд Билли смотрел на меня так, словно видел впервые. Потом он тяжело вздохнул, вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

Он облокотился о косяк, словно был не в силах стоять.

– Да, это была она. Я никогда не думал, что Кейт решится на это. Она изменилась после того, как Мириам…

Что бы ни происходило, я не имею права думать о Мим сейчас. Эта шаль не должна впитать ни одной плохой мысли о Кейт.

– Вы ведь все это время пытались сказать мне именно это. Вы не зря сказали мне тогда, что Кейт вовсе не такая, как ее мать.

Билли вздохнул. Или это была горькая усмешка…

– Да? Я так сказал? Не знаю, верил ли я сам в это хоть когда-нибудь… Я просто хотел… Но ведь ты сама все понимаешь, правда? Ты ведь прекрасно понимаешь, как приятно мне было забрать у миссис Метьярд то, что было так дорого ее душе.

Я отложила шитье. Наши глаза встретились, и в этот миг я увидела того самого Билли, который впервые появился на пороге дома Метьярдов: тощего испуганного сироту из приюта, робко озирающегося по сторонам, мальчика с огромными грустными голубыми глазами.

– Вы хоть когда-нибудь любили ее? – сорвалось с моих губ.

– Ты не смеешь задавать мне такие вопросы!

Я виновато склонила голову. Он никогда раньше не повышал на меня голос. Я вообще ни разу не видела, чтобы он сердился.

– Да, сэр. Простите меня! Этого больше…

– Нет, Рут, это ты меня прости! Я не хотел обидеть тебя! Просто… – Билли закрыл лицо руками. – Господи, как же все запуталось!