- Она – зло! И не достанется никому! – выкрикнул Трумберг и, подскочив к другому, самому дальнему горшку, запустил внутрь руку.

Вольгерд кинулся за ним.

Неаккуратно просыпав землю, Трумберг выхватил из-за бортика самозарядный пистолет и развернулся лицом к Боричу. Его глаза, по-прежнему стеклянные, не мигали, руки не тряслись, но Маша, замерев, всей кожей ощущала овладевший им дикий страх. Он был марионеткой, лишенной собственной воли и всецело подчиняющейся приказам кукловода. Им управляли, и он, сознавая это, ничего не мог изменить.

Все заняло доли секунды, хотя для Маши время растянулось – как тогда, в падающем экскурсионном глиссе. До последнего она надеялась, что страшное не случится, что Вольгерд успеет первым, но пуля, вылетающая со скоростью триста метров в секунду, была гораздо быстрее рапиры.

Первый выстрел ударил Вольгерда в грудь, но он, казалось, почти не замедлился. Трумберг успел бы его добить, но он развернул руку чуть в сторону.

Увидев, как смертоносное черное дуло уставилось – нет, не на Умилу, как Маша полагала с самого начала, а прямо ей в лицо, и телепатически принимая готовую обрушиться на нее смертоносную волну жгучей ненависти, она сжалась. «ВОЛЬГА!» - взмолилась она, отмечая, как медленно и неумолимо жмет волосатый палец на спусковой крючок.

Вольгерд, раненый навылет, но все еще стремительно летящий вперед, достал стрелка в момент, когда раздался второй оглушительный грохот…

9\55

9\55

Глава 9/55..

Что-то тяжелое, стремительное, мощное сбило Машу с ног.

Не пуля – это был Ратманов, добежавший наконец до диванчиков из-за кулис и опрокидывающий ее на жесткий пол сцены. От удара у Маши выбило дух и зазвенело в голове, однако она уже понимала, что осталась жива и будет жить дальше.

Она не видела, лежа под телом Ратманова, но чувствовала, что происходит с Вольгердом. Он был ранен, его сознание затапливали боль и ярость, и он обезвредил Трумберга, не позволяя ему больше стрелять.

А вокруг воцарилось подлинное сумасшествие: зрители аплодировали. Они не понимали, что развернулся настоящий бой, и находили движуху забавной, на логику им было плевать. Трумберг славился эксцентричными выходками, а это было все-таки шоу.

Сверху на сцену сыпалось битое стекло – вторая пуля после удара Борича сбилась с траектории и угодила в один из прожекторов. Она не должна была причинить особого вреда, но вслед за первым почему-то стали взрываться и другие софиты. Они рвались, словно необезвреженные мины, один за другим, обильно рассыпая горячие искры, и часть их попала на драпировку. Та начала тлеть, и по ней побежали первые язычки, становившиеся все сильнее и заметнее. Погрузившаяся в сумрак сцена расцветилась мечущимися тенями.