- Пожар! – завопил кто-то за кулисами, и вопль подхватили другие. – Горим, горим!

Овации стихли, уступив место паническим вскрикам.

Маша понадеялась, что у страха глаза велики, но увы, огонь и впрямь разгорался. Вентиляторы, которые не отключились, а взвыли, казалось, пуще прежнего, активно этому процессу способствовали. Противопожарная система не сработала – после аварийного отключения ламп скакнуло напряжение, перегрузившее все системы. Под грозный треск огня, начавшего шествие по горючим тканям, пространство заволакивало дымом.

- Жива? – спросил Илья, сползая с нее.

Маша пошевелилась, невольно застонала, но все же нашла силы выдохнуть:

- Да…

- Тогда вставай! – Ратманов, уже на ногах, потянул ее за руку. – Иначе «жертв Ассадиры» в клубе прибавится. Они тут нефтью, что ли, декорации мазали? Горит все как спичка!

Ей было больно, спину от ушиба простреливало, грудь горела, но, повинуясь, Маша зашевелилась и начала кое-как подниматься. Илья торопил ее, едва не выдергивая плечо из сустава.

- Умила? – прохрипела Маша и закашлялась.

Из глаз у нее обильно текли слезы, потому что над головой мотались особенно вонючие занавеси, распространяющие удушливые клубы. Из-за них она почти ничего не видела и плохо соображала. Маша кашляла и кашляла, безуспешно пытаясь глотнуть чистого воздуха. Пожар и правда расползался слишком быстро или просто начался во многих местах сразу. Пламя перекинулось на мебель и стены, уже вовсю чадил дорогой ковер на полу, на который обильно падали куски горящих ошметков. Факелами пылали пальмы. Зрители орали и бегали по студии в поисках выхода.

- Умилу уже выводят! Давай быстрей!

Двигаться ей было совсем невозможно, все болело, и ноги подкашивались. Подобная слабость казалась странной и не соответствовала адреналину, долженствующему кипеть в крови, и Маша вдруг поняла, что боль – не ее.

- Вольгерд!! – отчаянно закричала она, задыхаясь и всхлипывая от ужасающей тоски и надвигающегося мрака.

- За мной! – заорал на нее Ратманов. – Пока выход не перекрыт!

- Нет! Где Вольга?

- Он поручил мне тебя! Двигайся – сейчас тут все рухнет!

- Нет!! Он ранен! Он сгорит!

Илья сграбастал ее, перекинул через плечо и помчался сквозь царящую в неразбериху, не слушая протестов. Треск, вопли мечущихся зрителей, бесполезное шипение пустых гидрантов, звон опрокидываемых металлических столиков, мельтешение силуэтов и теней – все слилось перед Машиными глазами в невообразимую кашу.

В ее мозгах царило похожее безумие. От вторгающихся чужих эмоций и мыслей о смерти не получалось отгородиться, и Маша была полностью дезориентирована. Она не понимала, куда ее тащат. Всей душой она стремилось обратно на сцену – туда, где остался Вольгерд. Она колотила кулаками по мощной спине и требовала ее отпустить.