- Прикрой лицо рукавом! – велел Илья, не обращая внимания на выкрики.

Маша тоже не обратила внимания на его приказ. Она продолжила кашлять, срывая голос визжать, в точности как бегущие рядом люди, и выкрикивать имя Вольги, пока окончательно не наглоталась дыма и не потеряла сознание. Но и по ту сторону бытия ей казалось, что она различает Вольгерда, окутанного черно-белыми клубами.

Одной рукой зажимая рану, из которой сочилась кровь, он отбивался от наседавших на него чипированных работников сцены и некоторых зрителей, потерявших разум. С перекошенными лицами, наплевав на творящийся вокруг бедлам, эти жуткие создания нападали гурьбой, словно зомби в детской книжке. Их остекленевшие глаза не замечали пламени, хотя на ком-то уже тлела одежда, кожа на руках и лице пузырилась от ожогов, но они не воспринимали боль как опасность, а все лезли и лезли под удары шпаги, не думая о спасении.

Маша пыталась поддержать Борича, поделиться с ним собственными силами и здоровьем, но он не слышал ее, не воспринимал. Его окружал плотный кокон смерти, за который ей было не пробиться.

Борич, впрочем, умело обращался со своим старинным, весьма смертоносным оружием. Он выводил из строя одного противника за другим, и если бы имел дело с обычными существами, те давно бы разбежались от него в ужасе. Но его пытался нейтрализовать Коричневый, управляя некогда живыми, а ныне ставшими всего лишь механическими куклами подручными, чья судьба висела на ниточке ОрСИ. Вольгерд бился, морщась и задыхаясь в дыму меж извивающихся горящие полосок ткани, и лишь когда объятая пламенем балка рухнула перед ним, погребя последних управляемых извне несчастных, он опустил шпагу и отступил.

К этому моменту весь клуб уже был объят огнем. Борич оглянулся, ожидая нового нападения, но самый главный враг караулил его все это время внутри. Предательская слабость заставила его зашататься и осесть вниз. Рука, державшая клинок, разжалась…

…Маша застонала и открыла глаза. Кто-то хлопал ее по щекам, приводя в чувства.

- Дыши! – кричал ей Илья.

Маша зашлась кашлем, едва ли не выплевывая вместе с ним собственные легкие. В горле чувствовался омерзительный привкус горелой синтетики и железа. Ее били судороги, в ушах шумело.

Илья рванул жесткий ворот ее платья и перекатил на бок. Машу вырвало.

- Пей!

Она думала, что он подсунул ей чистую воду, но в жидкости было какое-то лекарство. Маша глотнула его, и ее снова вырвало. Однако в голове немного прояснилось. Она даже попыталась встать, но сильные руки пригвоздили ее к земле:

- Лежи! Я не закончил.