- Вольгерд? – просипела Маша, неудобно лежа на боку и чувствуя мелкие песчинки, царапающие щеку. Растрепавшиеся пахнущие дымом волосы лезли ей в нос и в глаза, но не было сил их смахнуть.

Вокруг было темно, и потому особое значение приобретали тактильность, запахи и звуки. Было похоже, что они с Ратмановым находятся снаружи и даже довольно далеко от горящего здания. Воздух был сух и свеж, и ноздри Некрасовой трепетали, всасывая живительный кислород. Жесткая ребристая поверхность, куда ее уложили, намекала на уличное покрытие.

- Все хорошо, - лживо ответил Ратманов, тогда как внутри у него разливались тревожное ожидание и досада. Он всадил ей в плечо что-то острое, возможно, шприц, но очень неудачно, и Маша заорала от боли и неожиданности. – Тихо! Это для твой же пользы.

Маша заплакала. Борич остался в здании – она больше не чувствовала его. В лучшем случае потому, что он лежал без сознания, в худшем… Испытывая невероятную муку, она совсем уж неприлично заскулила, но ей было не до приличий.

- Машенька! Успокойся, прошу! – Откуда-то взявшаяся Умила, дрожащая, в такой же прокопченной вонючей одежде, что и Некрасова, обняла ее. – Мы выбрались, уцелели. Такой кошмар! Но все позади.

Умила уцелела, но это совсем не радовало Машу, оплакивающую иную, невосполнимую потерю. Ей вовсе не хотелось, чтобы ее обнимали, жалели, успокаивали. Она забилась в руках подруги, забрыкалась и засадила ей пяткой с такой силой, что та опрокинулась на спину, разжав руки.

Получив относительную свободу, Маша даже вскочила, мобилизуя последние резервы, но Ратманов, державшийся рядом, перехватил ее.

- Пусти меня! – захрипела она, намереваясь бежать, хотя глаза ничего толком не различали. Улица была похожа на темный каменный мешок. – Пусти! Его надо вытащить!

Пощечина ожгла ее, и Маша захлебнулась. Горло горело, грудь тоже, а теперь и лицо...

- Без истерик, ну! – Он встряхнул ее, поддерживая за плечи. – Ты ему ничем не поможешь!

На него неровно ложились красные тени отдаленного пожара, отчего красивые и правильные черты искажались. Но именно это искажение и передавало его истинную суть.

- Предоставь его судьбе, которую он воплощает, - произнес Ратманов. - Есть шанс, что он выскочил из здания со всеми. Таких, как Борич, непросто убить, у них семь жизней, как у кошки.

Маша молча смотрела в его демоническое лицо, непроизвольно держась за щеку, награжденную оплеухой.

- Да, Маш, я видела Трумберга, - торопливо добавила Умила. – Его проткнули шпагой, но он уже давно снаружи. Может, и Вольгерд где-то там. В такой толкучке и темноте хрен поймешь. Подожди реветь, ничего еще не ясно!