– Почти десять лет, –  ответила Алина. –  Потом я уволилась из Бюро, и полтора года мы совсем не общались. К сожалению.

Адамова еще раз затянулась и стряхнула пепел в фарфоровую пепельницу в виде двустворчатой ракушки. Дым завитками собрался вокруг оранжевого пластикового абажура и медленно поплыл по кухне мимо аккуратных шкафчиков на стенах и беззвучно работающего старенького лампового телевизора на полке под потолком.

– А вот я работала с ним не так долго, как вы, зато общалась потом, можно сказать, всю жизнь. Последний раз созванивалась за день до его смерти. Мы были друзьями, именно друзьями, как бы ни хотелось некоторым увидеть в наших с ним отношениях нечто скандальное, –  она поправила на груди черный халат. –  Но друзьями действительно очень близкими. Кстати, отчасти благодаря ему я познакомилась с Витей, моим мужем: Генрих Осипович вовлек его тогда в одно дело… Впрочем, то история давняя и уже позабытая. В 85-м году я вышла замуж, потом довольно быстро ушла в декрет, затем еще раз, и к практической работе в экспертизе уже не вернулась, о чем очень жалею, да… Только преподавала немного, и все.

– Елена Владимировна… –  начала Алина.

Та взмахнула рукой с сигаретой.

– Я умоляю вас, просто Лена! Мне, конечно, уже под семьдесят, но чувствовать себя старушенцией я отказываюсь категорически.

– Хорошо, –  улыбнулась Алина. –  Лена, может быть, вы припомните, не рассказывал ли Генрих Осипович о некоем Сфинксе?

– Безусловно, припомню, –  серьезно кивнула Адамова. –  Рассказывал. Могу поинтересоваться, в связи с чем вопрос?

Хитрить и изобретать легенды не было никакого смысла; к тому же Алина была уверена, что Леночка Смерть с ее прицельным внимательным взглядом моментально распознает любое вранье и тогда, без долгих прощаний и церемоний, просто выставит из квартиры за дверь. Она умолчала только про приключения на старой даче и дневник злосчастной Раисы Игнатьевой, ограничившись упоминанием о смерти единственной свидетельницы по делу Сфинкса. Адамова слушала с интересом, и даже рассмеялась –  у нее был удивительно молодой, звонкий смех, –  когда Алина рассказывала о визите в Бюро к своему бывшему шефу Эдипу. К тому времени, как она подошла к описанию трагических событий в «Приморской башне», в пепельнице был раздавлен третий окурок, а на плите пронзительно засвистел чайник. Хозяйка вооружилась пестрой прихваткой и стала разливать заварку и кипяток.

– Вам покрепче? Лично я люблю очень крепкий, черный, как нефть.

Алина заверила, что нефть для нее тоже подойдет идеально.

– Так странно, –  задумчиво произнесла Леночка Смерть, –  что вы сейчас пришли ко мне с этим. Хотя я столько видела в жизни, что пора бы уже перестать удивляться, особенно если это связано с Генрихом Осиповичем. Дело в том, что в нашей последней телефонной беседе он заговорил именно про дело Сфинкса. А еще упомянул вас.