– Мой дедушка был настоящим чудовищем.

Алина подумала, что знает как минимум одного человека, который бы абсолютно согласился с таким мнением. Однако, как следовало со слов Машеньки, к определению покойной полубезумной швеи могли бы присоединиться и другие.

– Дедушка ломал всех, кто имел несчастье повстречаться с ним на жизненном пути, –  заговорила она. –  На работе сотрудники трепетали и подчинялись беспрекословно, исполняя любую его волю, а тех, кто пытался как-то противиться, он без всякого сострадания понижал в должности или увольнял вовсе, и не просто так, но употребляя затем все свое влияние –  а он был очень влиятельным человеком в науке! –  чтобы изгнанный им человек получил, что называется, «волчий билет» и чтобы карьера его оказалась погубленной безнадежно. В институте, где дедушка преподавал, его лекции были единственными, на которые приходили все без исключения, не решаясь не только прогулять, но даже и пропустить по болезни, ибо была прекрасно известна его мстительность, и того, кто хоть раз не явился на занятия, ожидали неизбежный провал на экзаменах и переэкзаменовках с последующим отчислением. Все должны были записываться в специальные листы посещения, причем у дедушки имелся специальный человек, сверявший почерка, которыми студенты заносили в эти листы свои имена, и горе тому, кто вдруг оказывался записан разной рукой. Рассказывали об одном студенте, которого дедушка преследовал так жестоко, сперва изгнав, а потом препятствуя восстановиться и даже поступить в другие медицинские институты, что несчастный покончил с собой, бросившись под поезд в метро. Но еще более, хотя в это трудно поверить, дедушка проявлял свой чудовищный нрав в семье…

Машенька прервалась и судорожно перевела дыхание. Алина удивлялась происшедшей в ней скорой и разительной перемене: из юной властной гордячки, сумевшей смутить двух куда более взрослых и повидавших жизнь женщин, она на глазах превратилась в беззащитную девочку, почти подростка, так что даже черты лица ее, оставаясь безупречно красивы, как будто чуть истончились и стали более узкими плечи.

– Я не знала своей бабушки, она умерла еще до моего рождения, и мне кажется, что дедушка сыграл в ее ранней смерти не последнюю роль –  нет, не прямо, конечно, но тем не менее. Мой отец рос без матери, под абсолютным влиянием деда, и тот полностью сломал ему то, что обычно называют характером, совершенно покорив своей воле. Папа не мог сам решить, где ему учиться, чем заниматься в жизни; дело кончилось тем, что дедушка не только заставил его работать на себя, но даже заставил жениться на девушке, которую сам же выбрал из числа своих подчиненных и принудил к браку с отцом. О, как это на него похоже: утверждать свою власть над чужими жизнями!.. Вот почему я не осуждаю маму за то, что она в итоге не выдержала и ушла, буквально сбежала, бросив меня и брата, хотя и очень любила нас, я это чувствовала. Не знаю, известно ли вам, что такое остаться без материнской любви…