В больших глазах за стеклами круглых очков дрожали слезы; Зоя выглядела бледной, осунувшейся и даже дерзко взъерошенные волосы как будто сникли, а их насыщенный синий цвет поблек и потерял яркость.

– Ты не виновата ни в чем, –  ответила Алина.

Звучало слабо, неубедительно, но на большее сил сейчас не было.

– Слушай, ты не знаешь, когда меня опрашивать будут? Сутки прошли, а еще не пришел никто. Я же человека убила.

Зоя не знала.

Ночью к Алине опять явились двое покойников и малолетняя наркоманка: все трое пребывали в превосходном расположении духа, громко разговаривали, хохотали, наперебой что-то рассказывали, и куда бы она ни пыталась от них скрыться, всюду следовали за ней по каким-то сумрачным коридорам, обветшалым залам с каминами, лестницам, пробирались через плотную драпировку, прикрывавшую потайные ходы, находили ее на чердаке, в подвалах и даже на крыше. Алина проснулась совершенно измученной и разбитой, а когда открыла глаза, то подумала, что сон продолжается и даже принимает какой-то совсем уже сюрреалистический характер, ибо на стуле рядом с ее кроватью сидел Эдип.

– Привет, –  сказал он и улыбнулся немного грустно. –  Как самочувствие?

– Эдик? –  вопрос звучал глупо, но Алина не до конца была уверена в реальности происходящего. –  Какими судьбами?

– Пришел навестить старую знакомую, –  ответил Эдип. –  Вот, даже не с пустыми руками, но вижу, что ты и так тут не особо нуждаешься.

Он приподнял руку и показал сетчатую авоську с несколькими апельсинами и три гвоздики.

– Очень тронута, спасибо, –  настороженно поблагодарила Алина.

Эдип кивнул, встал, положил апельсины на стол, а гвоздики засунул в большую вазу к пионам.

– Выглядишь, конечно, не очень, –  сообщил он после некоторой паузы, сострадательно взирая на Алину.

– Тот парень выглядит еще хуже.

– О да! –  согласился Эдип. –  Признаться, я за двадцать пять лет практики ничего подобного не видел. Ладно, выдавленный глаз и проломленная теменная кость, дело житейское, хотя ударом доской, да еще и плашмя, ее сломать затруднительно. Но вот разрубленный обломком этой самой доски рот, вместе с мягким небом и носоглоткой, чуть ли не до самого первого позвонка –  это, как говорится, мое почтение. Снимаю шляпу.

– Слушай, Эдик, –  сообразила Алина, –  значит, судебно-медицинскую экспертизу уже проводили?

– А как же. Ведь почти двое суток минуло.

– То есть следственные действия уже ведутся?

– Полным ходом.

– Тогда почему меня еще не допросили?