— Это не картинка, — сказал Шумер.

— Помолчите! — громко сказала Инна. — Дослушайте! Сергей Андреевич, я с вами была полгода…

— Чуть меньше.

Инна сверкнула глазами, и Шумер предпочел умолкнуть.

— Вы были замечательным организатором, чудесным, — сказала она дрогнувшим голосом, — за вами хотелось бежать вприпрыжку, куда скажете, куда поведете, все казалось таким возможным, таким сияющим, будто у тебя в голове, в теле включили генератор сил и счастья. Только вы, наверное, не хотели видеть, что мы спим по восемь человек в комнате, что греем воду для того, чтобы помыть голову, потому что горячей воды нет, что питаемся вскладчину, у кого какие запасы остались, все в общий котел, что штопаем шмотки, потому что у нас нет возможности купить новую одежду. Да мы и сами не обращали на это внимания. Что у нас было тогда? Работа и вы. Вечера, полные ваших слов, вас, смеха, чудес. Я тоже, когда вспоминаю, вижу светлую картинку, но за ней…

Она сгорбилась, опустила голову и всхлипнула.

— Инна, — прошептал Шумер.

Инна подняла руку, останавливая его, и медленно выпрямилась.

— Когда я… Когда мы оказались брошены вами, то все, нарисованное вами, рухнуло. Вы слышите? — выкрикнула она. — Все! Вы бросили нас в жизнь, как котят в ведро с водой, и мы в ней утонули. И жизнь превратилась… превратилась в жизнь, в повседневность, в быт, в семью и работу. И в этом не было ничего от ваших ярких и светлых картин, потому что вы стремились в какой-то бесконечно далекий мир, до которого этому, в лучшем случае, ползти и чапать миллион лет. Понимаете?

— Инна…

— Да заткнитесь вы! — выпалила Инна, наклонившись всем телом. В голосе ее появился надрыв. — Дайте я закончу. Я мечтала… И вот вы появились снова. Нам не надо вашей мечты, Сергей Андреевич! Она лжива, за ней ничего нет. Какой мир вы зовете построить? Он не для людей, это точно. Он для… Я даже не знаю, для кого он. Может быть, для вас одного. Потому что вы можете не есть, не спать, не беспокоиться о родных. У вас есть цель, и вы к ней идете, не взирая. А мы не можем! Никто из нас так не может!

Она замолчала, тяжело дыша.

— Она права, Сергей Андреевич, — сказал кто-то. — Оставьте наше будущее нам самим, мы как-нибудь разберемся.

— Я был бы рад, — сказал Шумер. — Серьезно, ребята, я был бы рад свалить со своих плеч этот груз. Но я видел… Ребята, — он заскользил взглядом по своим бывшим ученикам, апостолам, друзьям, — если все останется таким, как есть, дальше уже ничего не будет. Конечно, не через десять, не через двадцать лет, но через столетие… Просто новое, оно всегда требует сверхусилий, пота и крови…