— Я… в… порядке.

— А то… мы тут все… в порядке. Знать бы еще в каком, — Земляной сидит рядом, на коленях, в луже ледяной воды. Впрочем, вода — не худшее, что может случиться с некромантом. Вода высохнет и все, а от крови остаются пятна.

— Я… его… зацепил. Краем. Ее. И его краем. Пить.

Земляной кивнул.

И исчез.

Глеб закрыл глаза и представил, что лежит он не в подвале, к слову, особой чистотой не отличающемся, но на морском берегу. Песочек вот, море шепчет, гонит волны… надо будет вывезти Елену. Ей море должно понравится.

…и услать ее куда подальше. В городе небезопасно. Не для тех, кто связан с тьмой.

Глеба подняли, а к губам прижалась фляга, от которой знакомо воняло травами. Укрепляющий отвар, конечно, всем хорош, но вот вяжущий его вкус во рту держится долго.

— Дед, к слову, отписался… на неделе приедет. И обозвал меня слепым идиотом.

— Значит, с ним все в порядке, — Глеб позволил себе еще немного полежать. — Если обзывается.

Он не знал, радоваться ли приезду старика, либо же готовиться к худшему. Если Земляной-старший решит, что школа — это ненужная тьме роскошь, то… ему плевать на государственные нужды. В той мере плевать, в которой позволяет клятва.

И от доводов он отмахнется.

И…

— В порядке, что с ним станется, — проворчал Алексашка. — Еще требует, чтобы я подыскал себе невесту. Род надо продолжать. А я вот… я думаю, что этот род нельзя продолжать.

Лежать надоело. И Глеб поднялся.

Не без труда. Руки мелко дрожали. И казалось, что от мышечной дрожи этой вот-вот хрустнут кости. Надо будет молока попросить, а лучше сливок. И творога. Творог, правда, Глеб недолюбливал, хотя и отдавал себе отчет в пользе оного.

— Короне, конечно, выгодно иметь под рукой таких, как мы с дедом, но… я устал. Мне всего тридцать, а я уже устал, понимаешь?

— Понимаю.

— И ты…

— И я.