некотором созерцании, не были бы все вместе моими представлениями, если бы они не

принадлежали все вместе одному самосознанию; иными словами, как мои представления

(хотя бы я их и не сознавал таковыми), они все же необходимо должны сообразоваться с

условием, единственно при котором они могут находиться вместе в одном общем

самосознании, так как в противном случае они не все принадлежали бы мне. Из этой

первоначальной связи можно сделать много выводов.

Во-первых, это всеобщее тождество апперцепции данного в созерцании многообразного

заключает в себе синтез представлений и возможно только благодаря осознанию этого

синтеза. В самом деле, эмпирическое сознание, сопровождающее различные

представления, само по себе разрозненно и не имеет отношения к тождеству субъекта.

Следовательно, это отношение еще не возникает оттого, что я сопровождаю всякое

представление сознанием, а достигается тем, что я присоединяю одно представление к

другому и сознаю их синтез. Итак, лишь благодаря тому, что я могу связать многообразное

[содержание] данных представлений в одном сознании, имеется возможность того, чтобы я

представлял себе тождество сознания в самих этих представлениях; иными словами, аналитическое единство апперцепции возможно, только если предположить наличие

некоторого синтетического единства апперцепции. Вот почему мысль, что все

представления, данные в созерцании, в совокупности принадлежат мне, означает, что я

соединяю их в одном самосознании или по крайней мере могу соединить их в нем, и хотя

сама эта мысль еще не есть осознание синтеза представлений, тем не менее она

предполагает возможность его; иными словами, только в силу того, что я могу постичь