существующем многообразном состоянии существуют в отношении друг к другу
одновременно согласно некоторому правилу (находятся в общении),-то все наши старания
были бы совершенно тщетны. В самом деле, сколько бы мы ни расчленяли понятия о
предметах, мы не могли бы, исходя только из этих понятий, прийти от предмета и его
существования к существованию или способу существования другого предмета. Итак, что
же нам оставалось? Возможность опыта как знания, в котором все предметы должны иметь
в конце концов возможность быть данными нам, если представление о них должно иметь
для нас объективную реальность. А в возможности опыта, сущностная форма которого
состоит в синтетическом единстве апперцепции всех явлений, мы нашли априорные
условия полного и необходимого временного определения всякого существования в
явлении - априорные условия, без которых было бы невозможно само эмпирическое
временное определение; этим путем мы нашли также правила априорного синтетического
единства, посредством которых мы могли антиципировать опыт. Отсутствие этого метода
и беспочвенные притязания догматически доказать синтетические положения, которые
применение рассудка в опыте рекомендует как свои принципы, были причиной
многочисленных, но всегда тщетных попыток доказать закон достаточного основания. О
двух других аналогиях, хотя ими всегда молчаливо пользовались, никто и не думал, так как
не руководствовались категориями, без чего нельзя обнаружить и сделать заметным всякий
пробел и в понятиях, и в основоположениях рассудка.