Не словами разъяснил, конечно. Он начал с того, что дал мне пощечину. Это был первый и последний раз, когда он ударил меня сам, не через своих шершней.
После этого он долго и нудно перебирал все тридцать испытаний, что я прошел на экзаменах, и критиковал каждый недополученный мною балл. Я не соврал, когда сказал, что хуже всего вышло у Оракула – этот киров истукан присудил мне всего один балл из двадцати. Видимо, прозрел вот эту самую ночь – как я пьянствую с Темным Властелином и Паргоронским Корчмарем.
До конца лета я жил ожиданием. Меня больше не трогали. Отец периодически читал нотации, но хотя бы отвязался с муштрой. Я поступил, этого уже никто изменить не мог.
Расстроило меня то, что и братья с сестрами почти перестали со мной общаться. Они и раньше редко это делали – завидовали, боялись перечить отцу... но теперь вообще стали смотреть на меня, как на чумного.
Меня это задевало. Я же не виноват, что единственный родился с талантом. В других семьях такое тоже не редкость, волшебный дар – это не что-то повсеместное... но в других семьях к этому нормально относятся. А наши родители остальных своих детей словно вовсе не замечали, все внимание сосредоточив на мне.
Особенно отец, конечно. Маме, в общем-то, и до меня дела не было. Вы же обратили внимание, что она почти не участвует в повествовании? В семейной жизни она тоже почти не участвовала.
Как я уже сказал, у них с отцом не вышло счастливого брака. Хотя они и прожили вместе до самой смерти, но вели себя скорее как соседи, которые вынужденно делят один дом. Возможно, до моего рождения было как-то иначе, не могу сказать.
А потом закончилось то неприятное лето, минул Добрый День и началась осень. Восьмого числа, в день Бумажного Вепря, я, как и все школяры по всему миру, отправился учиться.
Про сам Клеверный Ансамбль я здесь рассказывать не буду. Думаю, вы и так прекрасно о нем осведомлены. Это, конечно, уникальное учебное заведение, второго такого в нашем мире нет, и я был очень горд, что туда поступил.