Темное исчезло, и девушка упала навзничь.
-- Исан же говорил, что ее надо убрать, -- прозвучал холодный голос Бел-Хаддата. Ханса, не помня себя, схватился за шашку, резко обнажил ее, готовый наброситься на врага; в те мгновения Ворон однозначно был его врагом, и кровь шумела у него в ушах.
Бел-Хаддат между тем равнодушно смахнул кровь со своей кваддары и кивнул в сторону лежащей девушки.
-- Кто вообще надоумил тебя развязать ей руки? ...А, понятно, в таком возрасте о серьезных вещах не думаешь.
Он опустил взгляд. Фатима умерла, кажется, почти мгновенно: Ворон знал, куда ударить. На ее груди осталось темное кровавое пятно, ее руки безвольно были раскинуты в стороны.
Из одной ее ладони выпал кинжал, и Ханса инстинктивно проверил свой пояс.
Маленькие ножны с правого бока пустовали.
Он все еще стоял, потрясенный осознанием произошедшего, когда от костра донесся крик Исана:
-- Враг поблизости!
Бел-Хаддату дважды повторять не надо было; он взметнулся черной птицей и был таков. Ханса сделал один неуверенный шаг, другой. Опустился на корточки возле тела Фатимы и взял свой кинжал.
-- Что же ты, -- пробормотал он, потом резко выпрямился и пошел прочь.
Безумцы налетели быстро и неожиданно, и их было много; где-то в стороне взорвалась звезда Леарзы, и пламя Острона поднялось столбом, только вдруг угасло: Муртаза поблизости. В драку вступил Исан, возле которого в то время находился Сунгай, прикрывавший его, и пламя то вспыхивало снова, то исчезало, и в наступавшей в такие моменты темноте люди поневоле рассеялись, растерялись между камнями.
Превосходство все же было на стороне Одаренных шести богов; Острон был уверен в этом. Он сражался, закрыв глаза, не беспокоясь об остальных, даже о Сафир, -- он слышал ее яростные вскрики, -- и ни о чем не думал, только ждал, когда наконец последний противник перед ним падет.
А потом в его голове зазвучал чужой голос.
Безумец, прыгнувший на Острона, едва не настиг его; Острон невероятным усилием воли дернулся и отсек нападавшему руку.
-- Острон! -- закричал вдруг Исан. -- Пламя!..