Сложность заключалась именно в этом.

– Я тревожусь за Риса, – прошептала Винн, нервно покусывая губу. – Лучше бы мы пошли с Коулом и Лелианой. Рис ранен. Кто исцелит его?

– Все будет хорошо, – заверила ее Евангелина. – Нам надо выполнить свою часть плана.

Крадучись взошли они по длинной лестнице, которая вела на главный ярус башни. Белый посох в руке Винн не светился, так что идти приходилось крайне осторожно. Даже в столь позднее время на лестнице мог оказаться кто-то из храмовников. Стоит лишь наткнуться на него – и все их усилия пойдут прахом.

Им повезло. На лестнице не нашлось ни души, и в самой башне тоже царила мертвая тишина. Обычно ночные дежурства проходили либо у входа в парадный зал, либо в общем зале магов, хотя сегодня Евангелина ожидала увидеть усиленные посты у каждой лестницы и у каждой двери. И сейчас была только рада, что ошибалась.

– Тоже мне охрана, – фыркнула женщина-голем.

– Похоже, они не ожидают нападения изнутри башни.

– С чего бы это? Как раз его и нужно бы опасаться.

– Магов держат взаперти. Башня чересчур велика, чтобы храмовники могли быть сразу во всех ее уголках. Впрочем, если мы задержимся здесь надолго, то неизбежно столкнемся с дозорными.

С этими словами Евангелина указала вперед, и небольшой отряд медленно, со всеми предосторожностями двинулся вверх по центральной лестнице.

Несколько ярусов они миновали без происшествий, но когда приблизились к жилым ярусам магов, сверху стали слышны приглушенные голоса. Выглянув из-за перил, Евангелина убедилась в правоте своих подозрений: в общем зале располагался целый отряд храмовников. Нельзя сказать, чтобы они усердно несли боевое дежурство: несколько храмовников, усевшись в кружок под единственной свет-лампой, играли в карты, другие перешептывались о чем-то или клевали носом в углу. Ни одного мага видно не было.

Если Лорд-Искатель увидит такое разгильдяйство, храмовникам не поздоровится… но это как раз несущественно. Важно, что они не сумеют незаметно пройти дальше по лестнице.

– Винн, не могла бы ты…

– Конечно.

Старая чародейка простерла перед собой руку и сосредоточилась. Слабое свечение соткалось над ее ладонью, становясь все ярче и ярче, покуда Евангелину не охватило беспокойство. Затем Винн открыла глаза.

– Тсс, успокойся, – шепнула она сияющему шарику, который парил над ней… и тот послушно умерил свечение. – Ты понимаешь, о чем я тебя прошу?

Шарик запрыгал, что можно было счесть подтверждением, и взлетел выше. И разделился на десяток совсем крохотных сфер, светившихся так слабо, что они едва были различимы в темноте. Стайка этих крох рассыпалась и полетела к храмовникам.