– Прости, я не знала, что тебе пришлось пережить,– Кира жалобно посмотрела Рису в глаза. – Думаешь, Семён тоже сдался?

– Даже не сомневаюсь,– подтвердил Рис. – У них этот кодекс бессмертных прямо в мозг впечатан, наверное. Не могут они мыслить рационально, когда речь заходит о нарушении приказа. Мы дружили с Гвидо тридцать лет, были друг другу ближе, чем родные братья, но он всё же расценил спасение друга как предательство, и сам себя приговорил к смерти. Вот такие дела.

Эту ночь Кира провела в доме Риса. Неясно, планировал ли он разжалобить свою неприступную возлюбленную историей своей жизни или просто уступил просьбе Кейтиля, но это сработало. А может быть, просто смерть Семёна развязала тот узел противоречивых чувств, что не позволял Кире чувствовать себя свободной. Нет, она, разумеется, не плясала от радости, сбросив со своих плеч сомнительные обязательства перед отцом своей дочери, ей было жалко его до слёз. Однако теперь из их отношений с Рисом исчезла прежняя напряжённость. Ложное чувство вины больше не мучало излишне щепетильную барышню, и она отдалась новым чувствам с непосредственностью весталки.

***

Губы стянуло, словно их намазали клеем, в горле пересохло. Семён с трудом открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд. Получилось не слишком здорово, но всё же он смог разглядеть, как будто сквозь зыбкий туман, низкую покатую крышу над головой, из которой торчали пучки соломы. Всё тело болело, хотя уже не так сильно, как в последние, оставшиеся в памяти два часа, боль сделалась тупой и вполне переносимой. Воспоминание о казни сразу выдернуло сознание Семёна из забытья.

– Я же должен был умереть,– удивлённо подумал он. – Неужели Магистру этого показалось недостаточно, и он решил продолжить?

В целом, предположение было вполне логичное, но тогда над головой должен был находиться каменный свод подвала, а не крытая соломой крыша. Семён попробовал приподняться, но первое же движение быстро показало не в меру шустрому пленнику, что его оптимизм совсем неуместен. Боль была такой сильной, что тот едва снова не потерял сознание. Однако его движение не осталось незамеченным. В поле зрения вплыла долговязая фигура бородатого мужика в каком-то грязном балахоне.

– Ты куда это собрался, герой? – насмешливо пробасил бородач. – Лежи смирно, а то все мои усилия пойдут насмарку.

– Можно воды? – Семёну показалось, что он сказал это вслух, но из его пересохшей глотки не раздалось ни одного звука.

Впрочем, мужик понял его по движению губ. Он принёс кружку с водой, обмакнул в неё обрывок ткани и промокнул раненому губы.