— Господин Вианкур, прошу вас запомнить, что любое обращение к источнику в стенах обители является неприемлемым. Извольте примерить, — он передал магу амулет на тонкой серебреной цепочке. — Во избежание эксцессов.

Ранье с недовольным видом подчинился.

— Мадмуазель проследует за братом Юлием в больничное крыло, а вы, молодой человек, за мной.

Ступая по древним каменным плитам, я чувствовала себя прокравшимся ночью в музей воришкой. Колоннады и арки, украшенные головами мифических существ, тлеющие угольки благовоний в курильницах, длинные коридоры, где в ответ на наши шаги прилетает шепот молитв из монашеских келий.

Доктор оказался человеком вполне светским, во всяком случае, рясы не носил и чудотворцев не поминал. Улыбчивый старичок осмотрел раны, при взгляде на которые волнами накатывала дурнота, и ласковым голосом заверил, что ничего серьезного не видит, стадия рубцевания запущена.

— Не беспокойтесь, барышня. Ни следочка не останется. Сейчас сделаем укольчик, и часиков до восьми сможете подремать. Но там уж потерпеть придётся, — втирая холодящую мазь с тонким мятным ароматом в багровые полосы, журчал он. — Потеря крови дело опасное, но вижу, коллеги постарались, купировали. Дальше — консервативное лечение. Диету вам назначу, а пока нет ничего лучше хорошей чашечки сладкого чая на сон грядущий.

И снова искусственный наркотический сон.

* * *

Нежный весенний ветер трепал ситцевые в мелкий цветочек шторы; в распахнутые окна лилось дневное тепло, прогревая комнату-келью не хуже камина. Весьма комфортную келью, надо сказать, вовсе не для смирения плоти и вознесения молитв, хотя образок неизвестного чудотворца на восточной стене имелся. Широкий подоконник упирался в письменный стол с тумбой, зеркало в простенке, пуф под вторым окном, ширма обтянутая той же тканью, что и занавесочки…

— Госпожа Молинари, утро доброе! Спешу предупредить, сегодня у вас будет долгий скучный день, полный бюрократических формальностей, глупых бумажек и повторяющихся однотипных вопросов. Такого уровня адреналина, какой вы привыкли испытывать, я, старый нудный храмовник, обеспечить не могу, но готов повеселить сладкой булочкой с изюмом. Годится?

Господин Бошан сидел на краю моей кровати и держал в руках хрустящий бумажный пакет, на котором среди модных нынче растительных узоров витиеватыми буквами значилось «Кондитерские Ришара». Те самые, что я старательно обходила по большой дуге, потому как даже сытой не могла вынести дразнящего аромата свежей сдобы и вида пирожных с заварным кремом на блестящем подносе в витрине.