Наконец, когда от последнего кусочка лимонного тарта остались только мелкие крошки, и осоловевший от сытной трапезы Ройс блуждал безразличном взором по опустевшему столу, его преподобие предложил перебраться в гостиную. Байо, гремя тарелками, наводил порядок, негодующий от страшной несправедливости Флико был отправлен спать и того раньше, а они с хозяином уселись с бренди у камина.

— Как ваш день, капитан?

— Плодотворно, — Клебер подавил зевок. — Вы отправили своих молодцев к шахтам?

— Конечно. Все сделают в лучшем виде. Знаете, как говорят? Айнов никто не считает. Пять их приехало или шесть — кто упомнит. Мелькают туда-сюда, все серенькие…

— Тогда я спокоен, — Клебер выдохнул и похлопал себя по карманам в поисках кисета. Бесы, весь этот театр с переодеваниями — забыл у ростовщика табак, а сейчас бы…

— Прошу вас, — айн указал ему на коробку с сигарами. Дорогими сигарами с южных островов, светло-коричневыми с матовым золотистым отливом, идеальной цилиндрической формы… Ммм, не какими-нибудь самокрутками из Сурена.

Испив дыма, капитан выпустил в потолок белое облачко, оттаивая окончательно. Будто бы не он весь день рыскал по городу в поисках подходящей жертвы своего плохого настроения и накопившегося напряжения. Пузатый бокала на ладони, тонкий табачный аромат — что может быть лучше? И сразу вспомнился священный мужской ритуал — послеобеденный херес, и трепет молодого еще студента юридической академии, вернувшегося на каникулы в родительский дом и впервые допущенного отцом до этого таинства. Момент инициации!

— Как ваши разбирательства? И где душка Вианкур?

— Отправился в департамент докладываться, — его преподобие умело срезал кончик сигары гильотиной и раскурил. — Думаю, скоро будет с вестями. Не ревнуете?

— Д'Апре? — ухмыльнулся капитан. — Любовь полицмейстера коварна. Выражается преимущественно в планах на вашу безвременную кончину по исполнении общественного долга. Как только Оберен этого не понимает…

— Я вам не помешаю?

Негромкий женский голосок заставил мирно отдыхавших мужчин синхронно подхватиться, приветствуя даму, Ройса — сдержанным поклоном, айна легким кивком. В дверях скорбным памятником застыла осунувшаяся, будто растерявшая все свои краски Марика. Ухватившись за косяк, девушка была готова в любой момент развернуться и уйти прочь. С ее появлением атмосфера мужского клуба была нарушена, но капитан не почувствовал разочарования, напротив, захотелось улыбнуться.

Айн нашелся первым — с прыткостью, какой Ройс после плотного ужина в себе не находил, он устремился к барышне, предлагая для опоры руку.