— Это один из главных пунктов нашего кодекса, — согласился Янгфанхофен. — Но Тьянгерия — не гохеррим. Гхьетшедарии правил не соблюдают. Почти.

— Бедные люди, — безучастно сказал Дегатти, туша сигарету прямо о столешницу. — Мы для вас просто игрушки, верно?

— Разве только для нас? — насмешливо посмотрел на него Янгфанхофен. — Дегатти, ты же сам держишь домашних животных. Кто они для тебя?

— Друзья. Любимцы. Члены семьи. Я хорошо к ним отношусь и не причиняю зла.

— Какой ты молодец. Но выбора-то ты им все равно не предоставляешь?

— Они животные.

— А вы смертные.

— Знаешь, Янгфанхофен, в этот раз даже я с тобой не согласен, — возразил Бельзедор. — Я тоже люблю поиграть с героями, но они всегда приходят ко мне сами. И получают ровно то, что заслуживают. А Тьянгерия… зачем ты ее оправдываешь?

— Я не оправдываю. Наша Принцесса Тьмы — очень неприятный ребенок. Даже по меркам гхьетшедариев.

— А демоны могут быть приятными? — хмыкнул Дегатти.

— Дегатти, я понимаю, что байка тебя расстроила, но ты настолько уж не драматизируй, — покачал головой Янгфанхофен. — Тьянгерия играет со смертными, как ваши дети играют с насекомыми. Или ты в детстве не ловил мух, не гонял жучков, не забавлялся с муравейником?

— Ты на вопрос не ответил.

— Разными мы бываем, — устало сказал Янгфанхофен. — Как и люди. Просто в нас больше Тьмы, поэтому мы не чувствуем моральных терзаний. Но в этом тоже нет нашей вины. Мы такие, какими родились. А многие из нас раньше были такими же смертными. Мы тоже жертвы здесь, Дегатти.

— Ох, ну только не надо, умоляю! — аж перекосило Дегатти. — Янгфанхофен, я согласен, что по меркам демонов ты просто душка, но… таких как ты очень мало. Я, так уж вышло, знаком со множеством демонов…

— Демониц, — хмыкнул Бельзедор, опрокидывая стакан «Жидкого Зла».

— Демонов, — повторил Дегатти. — Самых разных. Но добрыми могу назвать только двоих. Лахджу и Янгфанхофена… и то Янгфанхофен скорее просто… дружелюбный.

— Лахджа тоже… просто дружелюбная, — расплылся в улыбке Янгфанхофен. — Просто в нее ты влюблен, поэтому несколько идеализируешь.

— Может быть, — не стал спорить Дегатти. — А есть среди вас действительно… добрые? Не как ты, а по-настоящему. И не бывшие смертные, как Лахджа, а урожденные демоны.

— Ох, Дегатти, ну… — вздохнул Янгфанхофен. — Ты не забывай, где мы живем и чем питаемся… Это у небожителей сама среда способствует благодетельности и веселому нраву… А у нас… впрочем, несколько исключений все-таки есть, я тебя уверяю.

— А конкретный пример привести можешь? — спросил Бельзедор.