Крик расколол небеса. Демонические эманации хлынули волнами… но тернии только распухли от них, жадно запульсировали… и потянули гохеррима в мир Сорокопута. Туда, откуда слышалось пение.

Гаштардарон понял, что сейчас умрет. В окошке смыкающихся терний он увидел бычий череп. И ледяную корку, запечатывающую путь назад.

— Прощай, Гаштардарон, — ухмыльнулся Таштарагис.

Гохеррим на мгновение прикрыл глаза. Времени не осталось. Он не может докричаться до Паргорона, не может явить сюда легионы. Но… другие направления не запечатаны столь же надежно…

И он вспомнил об одном контракте…

— Использую право призыва, — разомкнул он губы. — Императивно.

Его затянуло в разрыв, и в плоть вошли новые шипы. Гаштардарон остервенело боролся, не видя ничего вокруг. Пространство Сорокопута смыкалось, портал закрывался…

— Убей его, Суггремурти!!! — раздался гневный крик.

И страшный грохот. Как будто рухнул великан… а хватка Сорокопута на миг ослабла! Он опешил — и Гаштардарон ухватился за шанс. Рванулся, полоснул клинком — и прорезал окно.

Воздух сзади завыл. Сорокопут тут же опомнился, вновь принялся смыкать кольцо — но Гаштардарон увидел, что он все еще над парящей скалой, все еще над замерзшим озером… и еще он увидел Таштарагиса.

Тот и правда упал. Уже поднимался — но его били миллионы невидимых рук. В воздухе парила темноволосая женщина — Кайкелона Чу, одна из сильнейших чародеек Парифата. Окутанная гигантской призрачной фигурой, она сдерживала Таштарагиса и с бешеной скоростью вырывала листочки из тетради.

Те тут же разворачивались, притягивались к ледяному скелету, прилипали и сковывали движения… способности… демоническую силу. Вот одна налипла на плечо — и рука рассыпалась грудой костей.

Таштарагис гневно заревел, срывая демонологические печати.

— Смертная сука!!! — рявкнул он, взмахивая Глацием.

Волна ледяного крошева накрыла Кайкелону. Замерцал искрящийся кокон — Суггремурти уплотнился, принял на себя удар.

Дальнейшего Гаштардарон не увидел. Тернии снова сомкнулись… рванули… им оставался какой-то шаг…

Миры сместились. Гохеррим оказался в кромешной тьме. В объятиях душного запаха, надрывного пения… и дикой боли.

— Какой интересный поворот событий… — раздался вкрадчивый шепот. — Так волнительно… это вдохновляет меня, Гаштардарон…

Шипы входили все глубже. Гаштардарон рвался что есть мочи, все еще не отпускал рукоять меча… но все вокруг был сплошной Сорокопут.

Еще несколько секунд — и Гаштардарон прирастет к стене. Сольется с ней. Станет частью этого мерзкого анклава, громадной мешанины тел и душ…