Но мы не останавливались. И только когда мы приблизились к холмам, Флитер сбросила скорость. Небо затянуло тучами, и я больше полагался на чутье лошади, чем на свои глаза. Мы шли по проселочной дороге так же легко, как и при свете. Вошли в лес, и из-за деревьев стало еще темнее. Здесь тропа стала совсем неровной. Я почувствовал себя старым замершим дураком. Как я представлял погоню за Би по такой дороге, сгорая под действием семян карриса? Я едва мог разглядеть руку у лица, спина ныла от холода. Мы проехали кусок вырубленного лесорубами леса. После этого тропа превратилась в мелкие углубления в снегу.
Когда мы покинули лесистый склон, ветер усилился. Холод обжег меня, но ветер немного разогнал облака. Свет от звезд просочился к земле, чтобы показать занесенные снегом овечьи и козьи пастбища. Пробираясь по нетронутому снегу, Флитер совсем сдала. Она опустила голову, но все равно упорно пробивалась вперед.
Я почувствовал запах сарая. Нет, это Флитер почувствовала запах сарая или какого-то приюта для животных, и поделилась им со мной. Это отличалось от того, как Ночной Волк делился своими ощущениями. Для волка все было охотой, убийством и едой. Лошадь же почуяла что-то знакомое, что-то, что могло обещать укрытие и отдых. Да, отдых. Она устала. И замерзла. Пришло время выбраться из этой метели и найти воду. Впереди нас на белоснежном холме виднелось несколько зданий: загон для скота и трехстенный навес с покатой крышей. Рядом с ними был занесенный снегом холм — стог сена. Стена, отделяющая загон для животных, была общей для скромной хижины.
Мне не пришлось направлять Флитер. Она остановилась сама и, мягко вздыхая, впитывала запахи. Овцы, старый навоз. Солома. Я спешился, и направился к загону, чувствуя, как работают мышцы, как тепло пытается просочиться в ноги. Бедра ныли, спину ломило с каждым шагом. Как я мог рассчитывать скакать всю ночь, и скрываться при этом, не говоря уж о какой-то драке?
Я просто дурак.
Я нашел ворота загона, нащупал засов и с трудом вытащил его через забившийся снег. Когда проема хватило, чтобы пройти лошади, я провел Флитер. Она остановилась внутри, а я зарылся в снег, добывая сено. Я занес одну охапку и еще выходил раза три, пока кормушка не наполнилась. Она была довольна, что спряталась от ветра. В седельной сумке я нашарил мешок с зерном.
Я оставил ее в укрытии и вышел осмотреться. По дороге я стучал руками по бедрам, чтобы они хоть немного согрелись прежде, чем я начну расседлывать Флитер. Слабый лунный свет, пробившийся из-за туч, открывал мне эту ночь. Я нашел колодец с ведром и воротом. Опустив ведро, я услышал, как оно сломало тонкий ледок и начало заполняться водой. Риддл пришел в тот момент, когда я вернулся с водой к загону. Я поднял руку в молчаливом приветствии. Он спешился, повел мерина внутрь, и я последовал за ними. Я держал ведро, пока Флитер не напилась, а затем предложил воду и его лошади.