— Было бы разумнее вернуться, — сказал я ему.

— Наверное, — коротко ответил он. — Но уважение Чейда мне важнее.

На это ответить было нечего. Когда, отряхнув снег у порога, вошел Пер, Риддл отдал ему второй стул. Ворона прибыла вместе с мальчиком. Она поднялась с его плеча и, приземлившись на стол, молча отряхнулась. Я наполнил кружку чаем, и Пер взял ее у меня, пробормотав благодарность в пол.

— Вода! — потребовала Мотли. — Еда. Еда, еда, еда!

Мы с Риддлом еду захватили. Я рассчитывал только на себя. Лант ничего не взял с собой, вероятно, полагая, что по дороге мы будем останавливаться в деревнях и гостиницах. У мальчика был только зерно для лошадей.

— Мой па всегда говорил: прежде думай о лошади, ведь она может нести тебя, а ты ее нет. И всегда можно приготовить себе кашу. Потому что лошади нельзя давать то, чего ты сам съесть не можешь.

Объявив это, Пер положил на стол маленький мешочек рядом с моим вяленым мясом и высушенными яблоками. «Вы с отцом понравились бы Барричу», подумал я.

Риддл покачал головой, глядя на это скудное пиршество. Из седельных сумок он достал буханку темного, сладкого хлеба, большой кусок сыра, хороший ломоть ветчины и мешок с сушеной сливой. Нам двоим с лихвой хватило бы этого, да и на четверых оказалось достаточно. Мотли довольствовалась обрезками. Я приготовил свежий чай, и, пока Лант и Пер грелись, сходил за дровами, чтобы пожарче растопить камин на ночь.

Когда я вернулся, все зевали.

— У нас есть план на завтра? — устало спросил Риддл.

— Встать пораньше. Поехать. Найти Би и Шайн. Убить людей, которые их увезли. Вернуть девочек домой.

— Это план? — недоверчиво спросил Лант.

— Судя по тому, что я знаю, это лучшее, что я могу сделать, — ответил я. Риддл кивнул в знак согласия и подавил глубокий зевок. Пер уже клевал носом у огня. Я взял недопитый чай из его руки.

— Ложись-ка спать, — предложил я ему. — Завтра будет еще один день.

Он зевнул, встал и поплелся к лежанке, не разуваясь, лег и мгновенно уснул.

— Как рана, Лант? — спросил я.

— Болит, — пробормотал он в ответ. — Все еще болит. Я с утра был уставшим. Теперь у меня совсем нет сил.

— Ты не виноват. Ты все еще болен. Если бы Чейд был в состоянии рассуждать, он бы понял, что не должен никуда посылать тебя. Ты не виноват. Тебе нужно просто хорошенько отдохнуть.

Я не сразу понял, почему стараюсь успокоить его. Вина. Он чувствовал себя виноватым за то, что не защитил Шайн, когда ее схватили, а теперь — за то, что у него нет сил спасти ее. А завтра, я знал, он почувствует себя еще хуже. Он встал со стула, качнулся и медленно побрел к лежанке. Там укутался поплотнее в плащ и замер.