Весь следующий день Ивушка спускалась в подвал при первой же возможности и всего лишь на один миг, и за это время она успела натащить столько еды для Аллэи, что эльфийка с удивлением ощущала себя практически так же, как и обычно в Лореотте. Ищущая переживала, что ее могли заметить сестры и донести на нее Ревенке, однако девочка отмахивалась, отвечая, что все старшие ворожеи ушли вместе с главой Залесья куда-то на запад за город, собирать ядовитые травы для оружия. За стеной остались лишь молодые зашуганные до смерти девицы, разбежавшиеся по домам, ленивые кухарки да воины, бродящие вдоль стены. Аллэи было дернулась прорываться сейчас, но Ивушка осадила ее, буквально став в дверях:

— Нельзя, нельзя сейчас, — зашикала она, напоминая котенка, что вздыбил короткую пушистую шерсть, изогнул дугой спинку и теперь шипит на огромного пса — по крайней мере, именно так ощущала себя Аллэи в присутствии этой девочки, — Они того и ждут! В лесах вокруг повсюду засады — к ночи они возвращаются сюда, а выходят на рассвете. Если Ревенка вернется и поймет, что ты даже не пыталась сбежать, она расслабится и не будет ждать подвоха. Верь мне.

С этими словами она ужом юркнула за дверь, запирая Аллэи, и эльфийка услышала, как быстро-быстро она поднимается по ступеням, тихонько шурша подолом. Ищущая вздохнула: ей итак казалось, что она слишком многое доверила этой девочке, взвалив на нее непосильную ношу в виде их побега. Именно Ивушка должна была выпустить ее и провести через город, Ивушка должна была добыть оружием для Аллэи, Ивушка придумала это все. С одной стороны, Аллэи донимало беспокойство за нее: залеска ставила под удар и собственную жизнь, рискуя в первую очередь собой. С другой стороны, в какой-то момент она поняла, что ее еще коробит тот факт, что ее, взрослую эльфийку, одну из лучших Ищущих клана Вар, вытаскивает из беды незнакомая маленькая девчонка, у которой ни силенок нет, ни ее опыта. Уязвленная гордость и какое-никакое, но самолюбие, исподволь напоминали о себе. Со стыдом она прогнала от себя подобные мысли, прося прощения у Ниэннавар за собственное тщеславие.

Давно ли ты сама была такой? И неужели жизнь тебя так ничему и не научила?

Невольно Аллэивар вспомнила, как она, будучи совсем еще зеленой девкой, у которой оба глаза были целы, а руки — так тонки, что меч она долго удерживать не могла, носилась по горам с другими такими же молодыми кобылами. День был ясный, тихий, и они забрели бес знает куда, чуть ли не к самому Перевалу Химер, наперегонки с весенними ручьями сбегая по склонам. Там-то, в поросшей вересковьем низине между двух вытянутых громад гор, она и увидела всадницу верхом на химере, медленно бредущей в сторону Лореотта. Зверь жалобно кричал — то ли выл, то ли мяукал, и Аллэи, заподозрив неладное, стремглав помчалась навстречу всаднице, даже не вспомнив о подругах и о возможной опасности встречи с химерой. Наездница клонилась к шее зверя, и тот вертел головой, ощущая, что она сползает с него, силился как-то помочь ей — но не мог. Когда Аллэи приблизилась, ей стало дурно: женщина была вся в крови и явно без сознания. Растерявшись, девочка некоторое время раздумывала, что же ей делать, а затем, взяв химеру под уздцы, что есть мочи потащила ее за собой в сторону Лореотта.