Зверь бежал легко, но этой скорости явно было недостаточно, да и ослабевшая безвольная эльфийка несколько раз почти полностью сползала под брюхо химеры, а потому Аллэи, решившись, кое-как вскарабкалась на химеру, устраиваясь позади женщины, и неуверенно взяла в руки поводья. Их на тот момент уже начали учить управлению химерами, но только в теории, и она понятия не имела, справится или нет. Но времени на раздумья у нее не было, поэтому Аллэивар несмело тронула поводья и дрожащим голосом попросила:

— Давай, миленький, помоги мне, пожалуйста! Мы с тобой справимся — ты только не сбрось меня… Пошел!

То ли зверь был умен, то ли боги смиловались, только химера послушалась ее, и на глазах у изумленных девчонок Аллэи пронеслась над склоном верхом на звере, прижимая к себе измученную эльфийку. Ей даже не пришлось направлять химеру — дорогу она знала и без понукательств Аллэи, а потому вскоре эльфийка уже тащила женщину в пещеру, вопя во всю глотку, чтоб кто-нибудь из старших помог. Ее услышали, и эльфийку забрали буквально у нее с рук, а обессилевшая от первой в жизни скачки Аллэи сползла по стене, абсолютно вымотанная, но невероятно довольная собой: не только спасла незнакомую женщину, но еще и первый раз в жизни прокатилась на химере, да еще и ни разу не упала. Естественно, второе было для нее более невероятным событием, чем первое.

Впрочем, о судьбе эльфийки она тоже беспокоилась и постоянно слонялась возле Дома Знающих, откуда ведьмы гнали ее взашей каждый раз, когда она спрашивала, как себя чувствует женщина. Буквально через неделю та полностью оправилась, и Аллэи встретилась с ней прямо у порога обители колдуний. Эльфийку звали Шаэна, она была до невозможности хороша собой на вкус Аллэивар, и девочка, заикаясь и краснея, рассказывала ей, как увидела ее в ущелье и как привезла сюда. Шаэнавар слушала ее внимательно, серьезно, а затем поблагодарила от всей души, пожав руку Аллэи и добавив, что отныне находится в неоплатном долгу перед ней. Когда она уходила прочь от Дома Знающих, девочка чуть было не свернула себе шею, провожая ее взглядом, а потом еще около года выпытывала у всех своих знакомых все о Шаэне. Всякий раз при встрече женщина тепло улыбалась ей, слушала ее нелепые россказни и байки, смеялась и подмигивала, а спустя еще несколько месяцев ушла в какой-то из смешанных кланов. Аллэивар провела несколько недель в глубоком трауре, а затем принялась увиваться за дочерью каменщицы, и все печали как рукой смыло.

Теперь она, пожалуй, понимала, что именно должна была чувствовать Шаэна. Стыд за собственную неспособность решить все самостоятельно упорно продолжал грызть Аллэи, и она решительно заставила себя успокоиться и взглянуть на это иначе. Невозможно справляться с некоторыми бедами в одиночку. Если бы не Ивушка, она бы сейчас, вероятнее всего, уже бы металась в бреду лихорадки. И благодаря девочке у нее был шанс выбраться отсюда живой. Стало быть, на то воля Неба.