Видение показалось ей обломком перламутровой раковины, который пенная волна подхватила с берега и унесла обратно в пучины: миг — и его не стало. Но затем щедрые воды великого океана принесли ей новый дар, и она приняла его, рассматривая так внимательно, как только могла, и стараясь не упустить ничего, ни единой детали.

Здесь не было множества красок — лишь синь всех оттенков, от чернильной до бледно-сиреневой, поддернутой бирюзовой дымкой и россыпями звезд. Здесь не было тропинок — лишь белый туман, растекающийся пролитым молоком по небу.

Я точно знаю, что это небо…

Звезды сплетались, множились, и на лугах, усыпанных серебряными искорками, росли деревья из звезд, и меж них гуляли звездные создания, одетые в туманы далеких миров. Их глаза полнились светом, и они безмолвно глядели на тех, кто осмелился заглянуть в их дом.

Как ты думаешь, это боги?

Женщина с покрытой призрачным платком головой сидела на огромном валуне, глядя на странный алтарь перед собой. На круглом плоском камне чья-то рука вырезала спираль, длинную, закручивающуюся невероятно туго, и по желобу, повинуясь плавным движениям мягких рук, ползли капельки света, совсем медленно у края, и быстро — ближе к центру. Женщина легко поворачивала руку, и свет тянулся туда, где все ярче и ярче разгоралось солнце нового мира, такое ослепительное, что глазам было больно, а затем она подняла голову, и платок соскользнул с ее плеч, обращаясь в дымку, в туманные нити, что таяли прямо на глазах и опадали к ее ногам.

— Что это? — просипела Даэн, ощущая, как возвращаются твердые жесткие стены, обнимают ее со всех сторон и не дают пробиться туда, к тем видениям. Птицу трясло, и почему-то сейчас ей было тесно в собственном теле. Она резко села, осторожно придерживая Мару, и повернулась к ней, вглядываясь в ее лицо. Глаза ведьмы были закрыты, но на губах блуждала нежная, почти невесомая улыбка. Несколько секунд она молчала, а затем хрипло ответила:

— Это — мир, Даэн. Не видения — ты показала мне то, что происходит ныне. Не здесь — где-то. Быть может, в ином пространстве, в ином времени — но происходит. Бессмертный одарил нас с тобой великой милостью… — она наконец открыла глаза, и Даэн успела заметить, как гаснет звездное колесо вокруг ее зрачков, — Это — великая связь каждого мига, каждого «сейчас». Это то, как на небесах плетут узор… — она помолчала, а затем тихо добавила, — Красиво, правда?

Видение совсем схлынуло, оставив напоследок сладкую дрожь в груди, и Даэн поняла, что прижимает ладонь к сердцу.

— Правда, — шепнула она, вспоминая древние глаза незнакомой женщины, которая прямо сейчас где-то за тысячи миров отсюда ткала истинное волшебство, — Правда.