Вот тут-то Яромир взвыл! Страшная боль пронизала все тело — когти-ножи Баюна с легкостью распороли волчью шерсть и кожу, едва не вывалив наружу кишки.

Матерый волколак извернулся и клацнул челюстями. Два огромных зверя — черный и серый — переплелись в единый клубок шерсти, катающийся по холодной земле. Когти и клыки мелькали подобно тысяче молний, во все стороны летела выдираемая шерсть и брызгала кровь. Хриплый рык Яромира и утробный вой Баюна слились воедино.

— Яромир, погоди, не мельтеши! — донеслось до Серого Волка. Одна из восковых затычек в пылу драки вывалилась. — Да дай же ты прице… ну… ну… ну где ж ты там… ага!

Свист! Зазвенела туго натянутая тетива, выпуская на волю стрелу с позелененным древком, и кот Баюн жалобно взмяучил — железный шип-наконечник вошел ему точнехонько в крестец. Дурман побежал по жилам, неумолимо подбираясь к сердцу…

Усилием всех четырех лап Баюн отбросил от себя Яромира и отпрыгнул назад. Задние лапы уже подгибались, служили с трудом, грозя вот-вот отказать совсем. Треугольные кошачьи уши прижались к голове, зрачки расширились так, что превратились в сплошные черные озера, из утробы вырывалось сдавленное пыхтение пополам с урчанием.

— Кис-кис!.. Киса!.. — поднял тяжелые клещи Иван, осторожно приближаясь к озлобленно шипящему зверю. — Кис-кис-кис-кис-кис…

— Суки… — процедил кот Баюн, пятясь назад. — Выследили, собаки легавые!.. Небось на шапку, да?! На шапку?! Не подходи, хуже будет!

— Попался!.. — радостно воскликнул княжич, резко подаваясь вперед. — Вяжи его, Яромир!

Одурманенный котище вяло отмахивался, пытался перевернуться на спину, но огромные клещи в ручищах молодого богатыря удерживали его за шкирку, точно малого котенка. Яромир, оборотившийся волколаком, вынул из ивановой котомы толстенные ремни, и теперь сноровисто стягивал ими Баюну лапы. Временами Серый Волк кривился от боли — раны на животе нещадно саднили и кровоточили.

— Суки!.. — слабо прохрипел Баюн, валясь на бок со связанными лапами. — Двое на одного, да?! Справились, да?!

Запыхавшийся Яромир кувыркнулся через голову, становясь человеком. Вывалилась вторая восковая затычка, слишком крупная для людского уха-раковинки. Оборотень охлопал пояс и бока, рассеянно пошарил взглядом по земле, посмотрел на Ивана и беззвучно зашевелил губами.

— Чего-чего?.. — нахмурился княжич, продолжая удерживать дергающегося кота клещами. — Не слышу!

Яромир снова зашевелил губами, раздраженно жестикулируя. Он раскрывал рот все шире и тряс руками — казалось, что оборотень кричит во всю мочь, но до Ивана не доносилось ни звука.