— Ага, придется, — согласился Иван. — А про Кащея-то его спросить бы, а?..

— Ах да, — спохватился Яромир, снова открывая оконце в колпаке. — Ау, киса, ты как там, живой?

— Сука! — в бессчетный раз обругал его Баюн. — Леший-батюшка, помоги, заступись, злые люди над котиком неповинным изгаляются!..

— Не надрывай горло — Ерофей-мученик прошел, лешие все дрыхнуть улеглись. Теперь их до весны не докричишься, — лениво ответил Яромир, выискивая среди пожухлой травы стебелек покрепче. Найдя такой, он сунул его в зубы и улегся на землю, устремив глаза к звездам. — А коли опять колыбельную петь вздумаешь — зубы повыбью, понял?

— Теперь что же — на шапку меня, да? — зло прошипел Баюн, безуспешно пытаясь растянуть ремни на лапах. — Суки!

— Ты лучше поблагодари, что мы на тебя капканов ставить не стали, — усмехнулся Яромир. — Не люблю я их чего-то в последнее время…

— Зовут тебя как, перевертыш? — перебил его Баюн. — Какого ты роду-племени? Чтоб мне знать, на кого зуб точить…

— Зовут меня Яромиром, роду-племени я славного, древнего, прихожусь родным сыном Волху Всеславичу, — степенно ответил оборотень. — Со мной — Иван, сын Берендея, покойного князя тиборского. А изловили мы тебя не по собственному хотению, но по велению Всеволода Юрьевича, князя Владимира и Суздаля…

— Так что на него зуб и точи! — влез Иван.

Глазные дырки в железном колпаке ярко засветились — зрачки огромного кота сузились до тоненьких ниточек. Он подозрительно осмотрел своих поимщиков с головы до ног и задумался, тяжело урча.

— Да, я знаю про вас сказки, — наконец промолвил он. — «Сказ о том, как Яромир Серый Волк на закат путешествовал, да в земле Баварской вервульфа в честном двобое загрыз». «Сказ о том, как Яромир Серый Волк к бабе-яге в полон попал, да ножа отцовского лишился». «Сказ о том, как Яромир Серый Волк с ведьмаком коварным бился, да серебряным кинжалом тяжко ранен был».

Яромир невольно коснулся старого рубца на левой скуле и озадаченно нахмурился. Действительно, этой отметиной его украсил ведьмачий кинжал. Известное дело, серебро ранит сразу обе личины оборотня, поэтому после него раны заживают так же медленно, как у обычных людей, а шрамы не рассасываются, остаются навсегда. Любой оборотень предпочтет десяток обычных стрел одной серебряной.

— Откуда узнал? — ровным голосом спросил Яромир.

— На то я и Баюн, чтоб сказки рассказывать… — вкрадчиво промурлыкал кот. — У меня таких историй мно-о-о-ого…

— А про меня есть? — загорелся Иван.

Баюн окинул его снисходительным взглядом и лениво изрек:

— Меньше. Молодехонек ты уж очень — мало про тебя пока что сказать можно… Хорошей сказке устояться нужно — хоть годика три… Но из раннего… м-м-м… да, есть кое-что. Правда, не сказки, а побасенки — только чтоб мужикам ржать. «Сказ о том, как из-за княжича Ивана шесть красных девиц в одну ночь девицами быть перестали». «Сказ о том, как княжич Иван домового поймал, да по лбу от него схлопотал». «Сказ о том, как княжич Иван да воевода Самсон друг друга за женщин приняли»…