Четверо стрельцов, несущие стражу на вежах подле Серебряных ворот, глядели на уползающие вдаль повозки задумчиво, опершись на собственные луки.
— Уезжают, — сказал Сысой. — Впусту уезжают.
— Ага, впусту, — согласился Ефим. — А уж ехали-то, ехали! Гонору-то было!
— Пряники у них хорошие, — облизнулся Меркул. — Мне в лошажьем облике достался!
— Да чего вы о ерунде-то все?.. — окликнул их четвертый — Алеша Попович. — Гляньте лучше, чего я припас-то! Медовухи аж целый кувшин!
— Ушлый ты парнище, Алешка! — потер руки Ефим. — Разливай давай!
Незаметно проводив свадебный поезд, Яромир тишком двинулся обратно — к княжьему подворью. На землю легли сумерки, тени удлинились — пронырливый волколак скользил в них, как рыба в воде, не попадаясь никому на глаза.
Воротившись к княжескому терему, он нырнул за старую скотницу и оказался нос к носу с вещим Бояном. Тот подтянул его поближе и спросил:
— Ну как?
— Все, уехали, — усмехнулся Яромир. — Как, старче, не передумал?
— Не пужайся, Волхович, на попятный не пойду, — плутовато улыбнулся старик. — А княжич где?..
— А, с поездом уехал, — отмахнулся оборотень. — Без него управлюсь — в этом деле он мне только помешает…
Глава 31
Глава 31
Василиса Премудрая возилась у печи, меся тесто для нового пряника. Прежний, испеченный перед самым отъездом Кащея, пропал понапрасну — зачерствел до полной несъедобности. Очень уж задержался хозяин Костяного Дворца в чужедальних краях — не дождалось его угощение.
Известное дело, состарившийся пряник становится сухарем — есть его можно разве только с голода, но никак не ради удовольствия. Василиса сильно сомневалась, что царь Кащей соблазнится таким кушаньем. Собственно, она и насчет свежего пряника сомневалась — но решила все же попробовать. На сей раз она замешивала тесто с собственной кровью и толченой Симтарин-травой — если уж это не сработает, так ничто не сработает.
Шапки-невидимки молодая княгиня лишилась, так что покинуть сераль не могла. Но теперь она не очень-то и рвалась — все, что нужно было, вызнала, высмотрела, осталось только подготовиться как следует, улучить удобный момент.
Несколько жен Кащея сидели рядком у границы, за которой спадут чары вечной молодости. Красавицы томно вздыхали, оперши головы на колени, и слушали доносящиеся снаружи звуки. Дело в том, что старый колдун Джуда повадился ошиваться рядом с сералем — бормотал что-то на цова-тушском и каджвархвали, распевал любовные песни. Этих песен он знал превеликое множество — на самых разных языках. И пел на удивление ладно — ну точно соловушка длиннобородый.