Впрочем, рядовые ратники стряпают себе сами. У них кашевары свои, других не надобно. Забирают с поварен снедь, а там уж готовят из нее что вздумается. Погреба Костяного Дворца ломятся от припасов, да и новые постоянно подвозят. Урожай недавно собрали — время платить дань властелину. И платят, как миленькие платят — с Кащеем не пошутишь, от повинностей не уклонишься.

Те, кто пытался — вон, на кольях сидят.

Одна из поварен стоит наособицу от остальных. Здесь готовят яства для самого Кащея и его главных прихвостней. Кого попало сюда не допускают — только самых умелых и надежных кухарей. Запахи тут стоят особенно вкусные — прямо хоть режь воздух ножом да кушай. Уютно, тепло, хорошо — отличное местечко, чтоб посидеть-побалакать в узком кругу.

Прямо сейчас посреди этой особой поварни на мягком ковре возлежал здоровенный котище с раздувшимся брюхом. Баюн вяло подергивал лапами, шевелил белыми от сметаны усами и сонно мурлыкал.

— Мрррррррр… мррррррр… мррррррр… — разносилось вокруг.

Его пушистый живот использовали вместо подушки сразу двое — Калин Калинович и Соловей Рахманович. Хан татаровьев и старый полувелет тоже лежали на ковре рядом с теплой печью и лениво беседовали, обсуждая успешный налет на стольный Владимир. За столом сидели Яга Ягишна с Моровой Девой — Лихорадки вчера воротились домой. А у большой печи порхал колдун Джуда, замешивая тесто.

— Как, Рахманыч, оправился от ожогов-то?.. — полюбопытствовал Калин. — А и крепок же ты, однако — прямо-таки гвоздями душа к телу прибита…

— Да это что, пустяк… — покривился Соловей. — Вот когда Муромец меня убивал — вот тогда действительно тяжко пришлось… Думал, вправду сдохну… Ан нет — не добил Илья меня чутка, выкарабкался я… Глаз потерял, пластом не один год потом лежал — но вот же, поднялся все-таки…

— Да, я знаю эту сказку… — сквозь дремоту проурчал Баюн. — Рассказать?..

— Нишкни, кошка блудливая! — прикрикнула на него баба-яга. — Из-за тебя, гулены, все напасти! Змиуланыч до сих пор не в себе — третий день из своей горницы не вылазит!

— Да ладно тебе, бабушка… — зевнул Калин. — Зато силу нашу Всеволоду показали — теперь-то он точно забоится на Кащея лапку задирать…

— Хорошо, коли так… — пожевала морщинистыми губами Яга Ягишна. — Ан сумлеваюсь я все ж… Навьюшка, а ты что ж воротилась-то рано так?..

— Холодает на Руси… — еле слышно прошелестела Моровая Дева. — Морозы крепчают… Да и попы нас затравили вконец — лютует отец Онуфрий, роздыху не дает… Зимовать здесь будем…

— Морозы крепчают? — довольно прокряхтел Карачун, вваливаясь в дверь с тремя глиняными горшками в охапке. — Эт хорошо, эт правильно! Ох и лютая же зима будет на Руси в этот год, ох и промерзнут же людишки! Аж до самых косточек!