И, конечно, Василиса всех их знала в лицо и по именам — мудрено не выучить за десять-то лет!

— Дядька Финист, я вызнала, где кащеева смерть хоронится! — прошептала Василиса, приблизив лицо к прутьям.

— И где ж?

— Игла в каменном яйце! Яйцо то в сундуке несокрушимом, а сундук Кащей в такое место запрятал, о котором никто и помыслить не может!

— Ну хорошо, коли вызнала, — равнодушно посмотрел на нее Финист. — Рад за тебя. Дальше что?

— Как так?.. Тебе что ж, не интересно?..

— А толку-то с пустого любопытства? Из этой клетки я все одно до кащеевой смерти не дотянусь…

Василиса лукаво улыбнулась, обернулась к дверям, секунду-другую постояла, послушала… и выудила из-за пояса тоненький золотой ключик.

— Заключим уговор, дядька Финист, — горячо зашептала она. — Я тебя освобожу и про Кащея все открою, что разузнала! А ты меня за это домой воротишь! Идет?

— А что, здесь надоело? — ехидно спросил сокол. — Ужель ласки кащеевы наскучили? Может, муж разлюбил?.. Другую себе завел — покраше?..

— Да я здесь такая же пленница, как ты! — обиженно насупилась Василиса.

— Да?.. То-то я смотрю, с голоду опухла… — участливо покачал головой Финист. — На одной воде держат, да?..

Василиса стыдливо зарделась — в Костяном Дворце она и в самом деле чуточку раздалась вширь. Очень уж роскошными яствами потчуют — поневоле не удержишься, лишний раз пообедаешь…

— Как же ты мимо стражи-то прокралась, бедолажка? Да еще ключ от моей клетки выкрала! Где так лихо разбойничать навострилась?

— Ну вот что, Финист Волхович, решайся быстрее! — не вытерпела княгиня. — Либо ты мне веришь, либо так и остаешься в этой клетке — плесенью покрываться! Кащей пока что занят, но не век же он занят будет!

— Твоя правда, здесь не поспоришь, — задумчиво согласился Ясный Сокол. — И в самом деле — наскучило мне что-то здесь сидеть…

— Так что ж — срядились?

— Срядились. Отворяй дверцу, Василиса свет Патрикеевна.

Та коротко кивнула и торопливо сунула ключ в неприметную скважину. Княгиня спешила — за последние дни Костяной Дворец вконец ей опостылел. Быть любимой женой Кащея на поверку оказалось еще тошней, чем нелюбимой. Боязно. Душно. Сидишь напротив него, смотришь в эти змеиные очи и невольно думаешь — а ну как сейчас спадут чары, опомнится Кащей от наваждения?..

И перед глазами стоят женские головы, катящиеся по окровавленной траве…